— Все получилось прекрасно. Я связался с генералом Авейсом. Он отобрал двенадцать молодых бойцов. Как ты и просил, все неискушенные западным образом жизни, незараженные Интернетом. Они с трудом умеют обращаться с сотовым телефоном.
— Отлично.
— Один из них, Махир, немного постарше, более опытный. Если так можно выразиться, сержант. Он их командир.
— Хорошо. Пусть он убьет Санта-Клауса. Он будет мне повиноваться, так? Я не хочу, чтобы он вставал в позу. Когда я отдам этому Махиру приказ, от него не придется ждать дерьма?
— Я говорил с ним. Махир будет орудием твоей воли, точно так же, как ты будешь орудием воли Аллаха.
— Мы с тобой устроим теологические дебаты в аду относительно того, чью волю я выполняю.
— Величайшая трагедия, что ты не знаешь истинной веры и вообще какой-либо веры или системы, которая стремится к установлению порядка. Ты любишь только смерть и живешь лишь ради уничтожения. Такой замечательный молодой человек, Аллах выбрал тебя для этой задачи и свел нас друг с другом, и мы с тобой вместе, неверующий и святой, нанесем страшный удар и отомстим за трагически погибшего великого Усаму. Затем я отправлюсь на небеса, брат мой, и стану первым, кто встретит тебя там с распростертыми объятиями, поскольку уверен, что Аллах в виде исключения откроет для тебя двери рая.
— На самом деле нельзя сказать, что у меня вообще нет веры, — заметил парень. — Я поклоняюсь церкви Святой Джоан Джетт.[36] Я люблю рок-н-ролл. Вот мое божество. А теперь выкладывай подробности.
— Через одного брата, возглавляющего фонд помощи сомалийским беженцам в Торонто, я переправил в Канаду всех двенадцать человек, воинов за веру, группами по трое-четверо. Они получили временные канадские визы и разместились в общежитии благотворительного фонда в пригороде Торонто. Им дан строжайший приказ ни с кем не вступать в контакт, ни с кем не общаться, не разговаривать с неверными, выполнять все правила общежития, вести себя скромно, плыть по течению. Но в назначенный день они будут готовы: все побывали в бою. Это бойцы «Хизбуль-ислама», они воевали в Вабре и Могадишу…
— Пожалуйста, не надо. Я пытался разобраться в гражданской войне в Сомали с помощью Интернета. Это было все равно что читать письма Стивена Крейна с фронтов Пятой пунической войны.[37]
— Вечные насмешки, даже если я ничего не понимаю. Все эти люди потеряли своих братьев, сестер, родителей. Это закаленные воины, не знающие пощады, и они, не дрогнув, сделают все необходимое.
— То, что нужно, — одобрительно произнес парень.
— За неделю до назначенного дня их привезут к оживленному пограничному переходу в Ниагара-Фолс, где они скрытно переправятся в Штаты, спрятавшись в грузовике, который регулярно пересекает границу. Этот грузовик принадлежит еще одному собрату по вере, владельцу компании, торгующей коврами. Далее я лично отвезу всех из Олбани сюда, где они отдохнут несколько дней в конспиративном доме. Ты точно уверен в том, что их не надо будет свозить заранее в торговый центр, по одному — по два, чтобы они прониклись духом того, что им предстоит сделать?
— Сожалею, нет. Кто-нибудь из них влюбится в девушку-сомалийку, которая торгует видеодисками, работает официанткой в кафе или собирает плату за парковку, его мысли не будут сконцентрированы на работе, и он изгадит все дело. Непременно найдет способ все обгадить. Этим ребятам были обещаны священный джихад, истребление неверных и прямая дорога в рай. Я позабочусь о том, чтобы все эти обещания были выполнены, но они, в свою очередь, должны соблюдать строжайшую дисциплину до тех пор, пока не начнется веселье. Это основополагающее правило — тут никаких комедий, иначе нас накроют и уничтожат. Больше я этого повторять не буду. Тебе нужны еще деньги?
Имаму было стыдно насчет денег. Часть суммы, полученной от парня, он использовал, чтобы дважды насладиться услугами проститутки в Сомали, на покупку видеодисков с самой грязной порнухой и чтобы сводить своих девочек в детское кафе «Чакс и чиз», где им очень нравилось. У него еще оставалось больше шестисот долларов. Но он не мог отказаться от такого предложения.
