- Тем не менее, спасибо вам за них, - поблагодарила Орена. - Вот уж не думала, что смогу перед кем-либо исповедаться... Вы необыкновенный человек! Я постараюсь следовать вашему совету.
Эрро покраснел.
- Необыкновенный... Не смейтесь надо мной, Орена. Думаете, я не знаю, что вы обо мне думаете? Рахитичный уродец, по загадочной причине затесавшийся в сообщество гармонически развитых молодых людей!
- Никогда я так не думала, - возмутилась Орена. - Возможно, если бы не Фан...
- Вот видите, и я не лишен комплексов, - смущенно проговорил Эрро. - Что же касается общего уныния... Вскоре ему придет конец.
- Чтобы утверждать это, нужно быть оракулом.
- Вряд ли я им когда-нибудь стану. Но как астрофизик, могу сделать прогноз: нас ожидают перемены.
- Расскажите подробнее! - взмолилась Орена.
- Выдумывает книжный червь, - отмахнулся Фан-Орт, когда Орена поделилась с ним новостью.
Однако через месяц на экранах светозаров стала видна едва уловимая искорка. С каждым днем яркостная отметка увеличивалась в диаметре, превратилась сначала в сверкающее пятнышко, затем в световой диск.
Впервые за годы раздалось жужжание сигнального зуммера, начали пульсировать предупредительные сигнальные лампы. Голос автоматического информатора предупредил:
- Всем занять противоперегрузочные кресла. Приготовиться к маневру!
- Я с тобой, - подхватил Орену под руку Фан-Орт.
- Иди к себе, у меня ведь только одно защитное кресло, - попыталась высвободиться Орена.
- Обойдусь. Любой маневр для меня пустяк!
- Ну, смотри!
Перегрузка оказалась на удивление тяжелой. Орена пожалела, что так часто пренебрегала тренировками.
Сдерживая стон, она скосила глаза на Фан-Орта. Тот сидел в обычном, не противоперегрузочном, кресле выпрямившись, разведя могучие плечи. И хотя лицо астронавта окаменело от перегрузки, оно было одухотворено, как никогда прежде. Им нельзя было не любоваться...
- Впервые за долгие месяцы Фан-Орт испытывал необычайный подъем духа. Это была его стихия - стихия силы и мужества. В ней, и только в ней, он мог проявить свои лучшие, уникальные качества, быть тем, кого так трудно и настойчиво создавал профессор Орт, - сверхчеловеком.
- Теперь ты видишь, на что я способен, - уловив восхищенный взгляд Орены, глухо выговорил Фан-Орт.
Перегрузка помешала ей ответить. И только потом, после отбоя, она сказала с нежностью:
- Я горжусь тобой! Но прошу тебя: пожалуйста, будь скромнее!
На этот раз, когда Фан-Орт обнял ее, она не отстранилась.
3. "Старик" Эрро
Тщедушный малорослый астрофизик был загадкой для остальных обитателей сфероида. И прежде всего по причине своего возраста. Не зря его называли стариком. Десять лет - разница почти в полпоколения. Другие были ровесниками, "старик" Эрро изначально выпадал из их ряда, чему способствовал его замкнутый, при всей кажущейся общительности, характер.
"Старика" отличала от остальных и конституция. Среди стройных, атлетически сложенных молодых людей он смотрелся как уродливый лилипут-инопланетянин. Резала глаз непропорциональность частей его хилого тела: огромная голова с непомерно выпуклым лбом на тонкой шейке, детские ручки и ножки, узкие плечики... Особенно нелепо, даже комично, он выглядел рядом с Фан-Ортом.
Это были антиподы во всем. Но их, тем не менее, связывала некая не поддающаяся определению общность. И оба о ней интуитивно догадывались. Не потому ли красавец-астронавигатор с такой активной неприязнью относился к тщедушному астрофизику, что воспринимал его, как искаженное до неузнаваемости отображение самого себя? Не раз Фан-Орту снился кошмарный сон, доводивший его до исступления: вот он заглядывает в зеркало и видит свое лицо, но тотчас оно превращается в сморщенное личико Эрро...
Фан-Орт спрашивал себя: как мог "книжный червь" оказаться среди них, почему его произвели на свет столь преждевременно, и с какой целью сохранили жизнь явно неполноценному ребенку?
Ни на один из этих взаимосвязанных вопросов он не находил ответа.
Был ли Эрро посвящен в тайну своего происхождения? Не раз и не два пытались вызвать его на откровенность. Он неизменно отвечал:
