— Он заманил нас в ловушку! Сделал марионетками! «Мы нуждаемся в помощи…» Подлец!
Вивьен бросился к Кею и ударил его. Тот не шелохнулся. Серж опустился на землю, обхватил руками голову и зарыдал.
— Оправдываться бессмысленно, — разомкнул уста Кей. — Скажу лишь, что, проникнув в центр Земли, вы сбросили точку отсчета человеческой истории в начало координат, замкнули кольцо времени. А теперь скажите по совести: не об этом ли мечтал Великий Физик?
— Значит, все начинается заново? — сдерживая дрожь, спросил Соль.
— Не заново, а впервые. Человечества на Земле еще не было.
— Но вы же противоречите себе! Великий Физик существовал. Это бесспорно!
— Когда-то было бесспорно. А сейчас столь же бесспорно, что он никогда не существовал. Не существовало еще никого, в том числе и вас, отважно отправившихся к нам на помощь. Нынешние вы — не вы. Вам еще предстоит родиться в далеком будущем…
— Собираетесь переписать историю набело? — не догадываясь о том, повторил слова Преземша, обращенные к Великому Физику, Соль.
На миг ему показалось, что Кей смутился. Но нет, лицо интеллект-автомата было по-прежнему бесстрастно.
— В ней не должно быть места злу.
— Взяли на себя роль провидения? — с неприязнью процедил Вивьен.
— А кто дал вам на это право?!
— Один из сакраментальных вопросов: кто виноват, по какому праву и что делать… Отвечу на последний: делать все, чтобы человечество было изначально счастливым. И в этом смысле роль провидения придется играть вам.
Наступило долгое молчание. Никому уже не хотелось спорить, доказывать, что-то выяснять.
Они замкнулись в себе, своих чувствах, мыслях, воспоминаниях.
Прислушивались к внутреннему голосу, словно лишь этот полумистический голос, идущий из недр души, мог унять охватившее их смятение.
Серж Вивьен думал, что так и не стал тем, кем больше всего на свете хотел стать. Не смог вытравить из глубины сознания боязливого подростка, которым помыкали сверстники. Всю жизнь боролся со страхом и, казалось, побеждал.
Боролся с единственной целью: доказать себе, что способен на подвиг. И лишь потому стал астронавтом.
Приобрел репутацию смельчака, но никто не подозревал о том, как после полета (не перед, а именно после!), на безопасной Земле, ночью, в постели, он метался от запоздалого ужаса, с обостренной образностью представляя, что могло с ним случиться, а когда-нибудь наверняка случится во враждебном, безжалостном, непримиримом к вторжению человека космосе.
И ту, прославившую его, операцию сделал от страха, что если пациент умрет (а без хирургического вмешательства этим бы непременно закончилось), о нем, Вивьене, будут говорить: «он побоялся оперировать»…
Перси Перс тоже углубился в мысли. Но в них не было и намека на отчаяние.
Они сводились к нетленной поговорке: «чему быть, тому не миновать».
Теперь, после того, как Кей внес хоть какую-то ясность в случившееся с ними, Перси испытывал нетерпеливую потребность действовать. Будущее представлялось цепью захватывающих приключений…
«А ведь нам повезло! — думал он. — Кому еще выпало на долю стать ангелами-хранителями человечества?!»
Перси представил себя в окружении оравы краснощеких ребятишек, и в нем вдруг проснулись отцовские чувства. В первый момент это даже показалось ему настолько забавным, что он рассмеялся, безотчетно прикрыв лицо ладонями: вот уж никогда не мыслил обзавестись семьей, а теперь, хочешь не хочешь, семья будет, да еще какая! И за нее в ответе не умудренный житейским опытом муж, а обыкновенный штурман-сейсмолог, ни разу не бравший в руки младенца.
Разве не смешно? А может, напротив, грустно и… страшно? Только ведь не откажешься, не переложишь ответственность на чужие плечи!
Задумался и Соль. В его мыслях главенствовал Великий Физик, но не тот дряхлеющий слезливый старик, который провожал их на интрадроме, а властный, умевший настоять на своем, подавлявший могучим интеллектом прижизненный классик, поистине великий при всех своих человеческих слабостях.
Благодаря ему Соль за короткое время стал другим человеком, избавился от, казалось бы, неизбывного безрассудства, научился взвешивать каждое слово, каждый поступок. Рыжего с престонского стадиона больше не существует, как нет уже и отчаянн о смелого запредельного пилота. Никогда не взмыть ему к звездам, не испытать сладкой муки фазового перехода… Ну и пусть!
