— Люди добрые! Пристало ли нам уподобляться грубым язычникам по части устройства кровавых зрелищ? Достойно ли огрублять нравы убийством чистого, невинного зверя?
— Не мешай, — закричали ему из толпы, — а то заместо волка тебя зашибём!
Из толпы, горячась, вышел и встал перед всеми огненно-рыжий скорняк Пантелей:
— Ты, купец, — сказал он Подосинову, — народное удовольствие портить не смей! Смелости не имеешь на бой смотреть, так иди — за юбку купчихи своей спрячься — вот и не страшно станет!
Толпа многоголосо захохотала.
— Не битвы я боюсь, Пантелей, — возразил Николай, — а сраму: нешто мы нехристи, чтобы из кровопролития потеху творить?
— Это ты врёшь, купец! — возразил вышедший из толпы молодец в шинели студента. — И на народ наш клевещешь. Не ведаешь, что ли, что в Гишпании издавна принародно корриду проводят с убийством быков, а то и… людей — и никто гишпанцев дикими не считает!
Толпа загудела одобрительно:
— Так его, школяр! Фактом бей!
А студент, всё так же подражая простонародной речи, продолжил:
— И не токмо в Европе, но и на утончённом Востоке издавна и до самого нашего просвещённого ХIХ века проводят где петушиные бои, где собачьи, а где и кулачные…
— Да нехорошо это! — пытался сопротивляться купец Подосинов. — И чужая грубость нам не указ… Да и что в том приятного — «стенка на стенку»?
— Э! Да ты вообще русских порядков не любишь? — заговорил студент. — Между тем в самой просвещённой Англии тоже дерутся «стенка на стенку». И один на один — на кулаках. И бокс их, как и в Ирландии, куда более жесток, чем наш кулачный бой, в котором дерутся лишь до первой крови и лежачего не бьют. У них-то, в иных землях, как раз и калечат, и убивают даже…
— Долой купца! — закричали кругом. — Начинаем волчью забаву!
— Гони Подосинова вон!
Организатор травли поднял руку, требуя внимания к себе, и чётко произнёс:
— Уважаемая публика! Сегодня для вашего удовольствия условия травли меняются: одновременно на два волка выпущены будут три собаки. Прошу делать ставки!
Народ радостно загудел. В тотализаторе начали принимать ставки.
Но, к неудовольствию собравшихся, перед изгородью с красными флажками появилась, будто из ничего возникла, странная девица, в жалкой одежде, с распущенными, едва прикрытыми волосами. И шла она так уверенно властно, что народ перед нею расступался, хотя девица не толкала никого.
— Эй вы, волки-оборотни! Как смеете зверя воли лишать? А если с вами так-то?
— Да кто же здесь волки, где? — подивились люди.
— Да вот же вокруг сколько волков! — ответила девица. — А ты, — указала она на задавшего вопрос, — ты как раз и начал превращаться в волка.
Спрашивавший смутился, осмотрел себя, будто ожидал увидеть на руках своих шерсть и когти. И, не обнаружив ничего этого, перекрестился и ушёл с Болотного поля домой.
— Кто эта умалишённая? — с тихим недовольством спросил один из зрителей.
— Дура ненормальная, хоть и лицом как заря, — ответил другой.
— Я, — ответила девица, услышав этот разговор, — Алёна. Теперь я — Волчья Заря. Хочу вас от волков спасти. А волков — от оборотней.
— Алёна Волчья Заря, — передавалось в толпе. — Алёна Волчья Заря…
— А по-моему, она — колдунья, беды на нас накликает.
— А ну, давайте-ка, ребята, начистим ей морду — пущай не смущает честных людей! Бей дуру!
— Стоп! — крикнули другие. — Аль не видишь, не дура она, а юродивая. Божий человек. Таких трогать — грех великий.
— А ежели я развлекаться хочу?.. — возразил какой-то детина.
— А она тебе, что, развлекаться мешает? Она своё дело делает, а ты — продолжай забаву.
— И то верно! — согласился детина.
Два красавца-волка оказались в большом загоне, как бы на арене цирка. Зло смотрели они на людей, жалели, что не могут ни уйти от неразумных, ни сразиться с ними. Звери вообще не понимали, зачем они здесь, в том месте, куда никогда не собирались.
Волки тогда поняли что к чему, когда на них двоих из узких ворот бросились три громадных пса, спущенные с поводков.
Во время жестокой кровавой драки Алёна Волчья Заря двигалась вдоль изгороди до тех пор, пока не нашла слабо закреплённую, выгнутую в сторону жердину. Незаметно для людей, поглощённых созерцанием драки животных, она повернула жердь горбинкой вверх, образовав тем самым между нею и нижней жердью довольно большую щель.
