– Отставку реформатора Сперанского в Петербурге восприняли с восторгом, как первую победу над Наполеоном. Придворные ликовали, но до победы было еще очень далеко. А крепостное право вообще сохранилось в России еще на полвека…
Царская ставка располагалась в Вильно. Несмотря на нехватку средств на обмундирование и провиант для солдат, деньги на блестящие парады и роскошные вечера в казне находились.
Только что закончилась мазурка. И пока музыканты готовились сыграть следующий танец, разгоряченный государь, еще не отдышавшийся до конца от зажигательного вихря, отвел свою даму, графиню N, к нервно ожидающему ее подле окна мужу, поклонился с любезной улыбкой и перешел к стоявшим рядом генералам.
– Эти очаровательные польки мне совсем вскружили голову, – признался в самый разгар бала император генералу Армфельду, объясняя, откуда у него темные круги под глазами.
– Берегите свои силы, государь. Они вам еще понадобятся в баталиях, – ответил хитрый немец.
Из распахнутого окна послышались стук копыт и лошадиное ржанье. Во двор усадьбы въехали запыленные всадники. Музыканты, уже изготовившиеся сыграть вальс, отложили инструменты, и разочарованным парам, выдвинувшимся в центр залы, пришлось обратно отойти к стенам.
– Срочное донесение для Его Величества от генерала Барклая-де-Толли, – доложил звонкий мальчишеский голос.
– Простите, господа, – извинился Александр и отправился в кабинет.
Там его уже дожидались адъютанты и двое гусар в полинявших мундирах.
– Государь, войска неприятеля перешли Неман, – доложил тот, что постарше.
Царь побледнел и опустился на край стула.
– Свершилось, – тихо прошептали его губы.
– И какова же численность его армии? – громко спросил он у гонцов.
– Они все еще переправляются через Неман, Ваше Величество. Но генерал считает, что будет не меньше пятисот тысяч, – доложил гусар.
– История еще не знала такого воинства. Велика опасность для России…
– Там не только французы, государь, – звонким юношеским голосом отрапортовал молодой гусар. – Но и австрийцы, и пруссаки, и немцы, и итальянцы, и бельгийцы, и датчане, и поляки, даже испанцы есть.
– Значит, вся Европа в гости к нам пожаловала. Придется славно попотчевать нежданных гостей. Заседание штаба назначаю в ставке в шесть часов вечера сегодня. Явка всех старших командиров обязательна. Доложите об этом командующему.
Когда гонцы удалились, царь потребовал у дежурного адъютанта перо, чернила и бумагу. Сел за стол и стал быстро писать:
«Государь брат мой!
Нынче дошло до меня, что, несмотря на честность, с которой наблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы. Я уже сделал выговор своему послу в Париже, князю Куракину, что он превысил свои полномочия, введя Ваше Величество в неприязненное отношение ко мне. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из‑за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество еще имеет возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
Вашего Величества добрый брат Александр».
– Запечатайте и отправляйтесь на французские аванпосты, чтобы передать Наполеону это послание, – приказал царь своему генерал-адъютанту.
Когда за посланником закрылась дверь, царь обхватил голову руками и долго смотрел перед собой неподвижным взглядом. Затем выдвинул ящик письменного стола, достал оттуда заранее заготовленный свиток и вышел из кабинета к собравшимся в зале аристократам.
Он вышел в центр танцевального круга, демонстративно медленно развернул скрученную в трубочку бумагу и громким, торжественным голосом зачитал:
– Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше Отечество… Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!
– Я настаиваю на генеральном сражении! Сколько можно, как испуганным зайцам, убегать от охотника! Не забывайте, что мы не в Австрии, а в России, господа генералы. За нашими спинами Москва и Петербург! Как мы будем смотреть в глаза нашим женщинам, господа! Надо же, какие удальцы, так испугались Наполеона, что удрали от него вглубь страны. План генерала Фуля пусть и не учитывает всех тонкостей нынешней диспозиции, но это надежный, добротный план. Над его составлением долго трудились лучшие умы европейской военной стратегии. Дрисский лагерь должен стать могилой корсиканца! Все укрепления на левом берегу Западной Двины подготовлены к длительной обороне. На них первая армия сможет противостоять неприятелю сколь угодно долго. Багратиону хватит времени, чтобы отбиться от сил итальянского вице-короля Богарне и ударить по Наполеону с фланга и по его неприкрытому тылу. Шансы на победу у нас велики. Но если и не удастся сразу разгромить врага, мы его здесь, под Дриссой, так потреплем, что он долго будет зализывать свои раны. И ему будет совсем не до Москвы, даже не до Смоленска, даже не до Витебска. Я лучше умру здесь, чем уступлю французам исконно русские земли!
