Однажды в канун Нового года, когда весь банк готовился к празднику, а предварительные финансовые итоги были уже подведены, в самом конце рабочего дня в мой кабинет зашел мрачный Леонид и бросил мне на стол пухлую папку с документами.
– Больше не могу, – выпалил он, плюхаясь в мягкое кресло для посетителей. – Почти половина кредитов не возвращается. Мои парни уже замучились долбить должников. Залоги и поручители исчезают бесследно. Удивляюсь, как мы могли давать в долг миллионы нищим, с которых абсолютно нечего взять.
– Совсем нечего? – удивленно спросил я, хотя не хуже своего заместителя знал наш кредитный портфель.
Неклюдов пододвинул к себе папку, раскрыл ее и стал по очереди доставать досье на разных клиентов.
– Фирма жены вице-премьера не может вернуть нам кредит, полученный на строительство бизнесцентра. Как ты на нее наедешь, если муж сидит в правительстве? Или вот еще, племянница самого президента, тоже стала жертвой инфляции. А, может быть, и с самого начала не собиралась возвращать нам деньги, кто ее разберет. Под Деда копать, сам знаешь, себе дороже выйдет. И дальше по списку… Все либо чьи-то сынки, либо племянники, либо трахают блатных дочек. У нас две трети таких должников, и никто не думает возвращать банку деньги.
– А оставшаяся треть?
Леонид тяжело вздохнул и развел руками:
– А с тех на самом деле взять нечего. Их либо бандиты до нас вытрясли, либо на самом деле форс-мажор. Вот одна девка, умная, толковая, пробивная. Три года возила мандарины из Аджарии. Всегда рассчитывалась вовремя. Взяла кредит и нынче. Мои парни сами летали с ней в Батуми. Проверили все договоры. Убедились в наличии товара. Оплатили контракт. А вывезти товар оттуда не можем. С одной стороны абхазы блокировали железную дорогу, с другой стороны чеченцы не пропускают наши грузы. Она сейчас сама улетела туда, пытается пробиться через блокаду. Но уже тридцатое декабря, а ни одной мехсекции в Москву не пришло. А ты сам знаешь, что дорого яичко к Христову дню. На фиг нужны здесь долбанные грузинские мандарины после Нового года! Да они все сгниют!
– А что мы приняли в обеспечение этого кредита? – строго, как и подобает начальнику, спросил я.
Неклюдов отвел взгляд в сторону, поднялся с кресла, подошел к бару и налил себе полстакана французского коньяку. Выпил без закуски и ответил:
– Сам товар.
– Тогда надо, пока не поздно, переоформить договор залога и взять в обеспечение кредита квартиру, машину, дачу. Мне ль тебя учить? Это бизнес, каждый осуществляет его на свой страх и риск. Просто девчонке не повезло. В следующий раз будет умнее. И так в каждом конкретном случае. С сынками и дочками тоже надо продолжать работать. Иначе сами останемся без штанов, если начнем другим прощать долги, – резюмировал я.
Но Неклюдов не уходил. Он налил себе еще коньяка и спросил меня вскользь:
– Мои акционеры интересуются, нельзя ли в столь трудную минуту привлечь еще средства из Швейцарии?
Я откинулся в кресле и через очки сурово посмотрел на заместителя.
– Нет, нельзя, – категорично ответил я. – Передай своим акционерам, что нам понадобятся деньги на участие в приватизации госсобственности. А до этого я больше ни цента из Цюриха не переведу. Работай лучше над возвратом кредитов.
А перед 8 марта я сам познакомился с пресловутой мандариновой леди.
– Михаил Аркадьевич, к вам просится на прием Татьяна Ивановна Сорокина, – доложила мне длинноногая секретарша.
– По какому вопросу? – не отрываясь от экрана монитора, уточнил я.
– Хочет пролонгировать кредитный договор?
– А что, Леонид Петрович у нас уже не занимается этими вопросами?
– Он уехал на какую-то важную встречу. И потом, он заранее предупредил меня, что вы в курсе ее проблемы.
Я пожал плечами и уже хотел дать просительнице от ворот поворот, но, вспомнив, что на носу Международный женский день, решил изменить своим правилам и выслушать даму.
В мой кабинет вошла щуплая пигалица, и если бы не большие выразительные глаза, в которых явно читался жизненный опыт, я бы принял ее скорее за старшеклассницу или, по крайней мере, за студентку младшего курса, но никак не за руководителя фирмы, взявшей кредит в моем банке.
