Условия предполагались следующие. Они добровольно входят в состав Руси, а царь Константин обязуется приложит все усилия для защиты своих новых подданных и их земель.
Дань кочевники должны были платить исключительно конями и еще людской силой во время строительства крепостей. Ее предполагалось поставить в том месте, которое было хорошо знакомо бывшему учителю истории Косте Орешкину, поскольку именно там, в Уфе, он дважды бывал на курсах повышения квалификации.
Разумеется, тогда он просто любовался городом, однако одна из его особенностей крепко запала ему в голову.
Полноводная река Белая именно в этих местах делает полукруг, оставляя лишь сухопутную перемычку в две с лишним версты. Именно в этом месте в нее впадает речка Уфа, чуть выше устья которой государь и решил выстроить могучие каменные стены, тянущиеся от Белой до Уфы.
Остальные крепости тоже ставились в местах, хорошо ему известных. И Орск близ устья реки Орь, впадающей в Яик, и Оренбург, и Яик-крепость, равно как прочие ставились примерно там же.
В специалистах по строительству недостатка не было. Из разгромленных монголами стран, лежащих за большим Кавказским хребтом, шли и шли умельцы, которые у себя в горах строили и не такие чудеса. Особенно много беженцев тянулось из Армении.
Шли они не в Волжскую Булгарию, как это было в официальной или, как Константин называл ее про себя, «черновой» истории, поскольку он ее сейчас переписывал набело, а к тем, кто сумел дать монголам укорот в битве у Красных холмов, то есть на Русь.
Главным было договориться с многочисленными племенами, населявшими междуречье Волги и Яика. Приехало туда русское посольство как раз вовремя, в аккурат попав на каргатуй[126]. Добрым гостям, да еще с щедрыми подарками, хозяева были рады, однако серьезного разговора все равно не получилось. Старейшины бурзянов и усерганов[127] важно заявили, что они не могут принять решение за все рода и племена. Вначале они хотели бы переговорить с самим правителем Руси, а потому….
Словом, пришлось ехать в этакую даль самому Константину. Его визит в середине лета выпал, но уже не по совпадению, а специально подгаданный, на еще один праздник — йыйын[128]. На него собрались чуть ли не все старейшины племен. Приехали даже минги и юрматы с самых дальних кочевок.
Башкирам, ценившим отвагу и ловкость, особенно пришлось по душе, что русичи, приехавшие с царем и верховным воеводой, особо не чинились, веселились на равных, а славные батыры из дружины царя не просто приняли участие в традиционных состязаниях, но и стали лучшими во многих из них.
Афонька-лучник тряхнул стариной, не просто метко всадив вторую стрелу в самый центр деревянной мишени, но и расщепив ею древко первой, которая уже торчала в ней.
Отличились русичи даже в национальной борьбе, которую здесь называли кэрэш. В финал состязаний вышли Кокора и воевода Юрко Золото, который в решающей схватке ловким приемом ухитрился завалить могучего рязанского богатыря.
Общее изумление вызвали и товары, привезенные с Руси, особенно небольшие медные колокольчики, отливку которых к тому времени наладил на Урале Минька, а также цветные стеклянные изделия, изготовленные лучшими ожскими стеклодувами. Вычурные, с загадочными узорами и письменами на стенках, они внушали темным кочевникам даже не восторг, а почтительное благоговение, будто им были подарены не обычные кубки и чаши, а некие священные сосуды.
На пиру Константин, загадочно улыбаясь, заметил, что хозяйское угощение, конечно, замечательное, но пора старейшинам отведать и того, что привезено гостями. После небрежного взмаха его руки двое расторопных дружинников, небрежно скомкав, метнули скатерть, заляпанную жирными пятнами, в огонь, весело полыхавший неподалеку, после чего вытащили ее оттуда целую и невредимую, да мало того — еще и абсолютно чистую, после чего вновь расстелили ее на траве и принялись заставлять русским угощением и братинами с медом.
Глядя на удивленные лица стариков, с которых в один миг слетела вся важность и степенность, наблюдая за тем, как они удивленно и суетливо щупают края чудо-самобранки, Константин мысленно еще раз поблагодарил Хозяйку медной горы, которая рассказала ему, где искать каменную кудельку, который позже стали называть асбестом.
