— Нет… нет… Я сказал, я не потащу его через канализацию… Это слишком ценный экземпляр! Шайзе! Передай комиссару, чтобы засунул свой хвост себе в задницу! Транспорт мне! Быстро!
Агент 400 вернулся злым, но довольным.
Вместе крысы потащили скулящего Виктора Зубова к выходу. Голова арестованного билась о ступеньки.
Улица. Вьюга чуть стихла, но Агент 125 всё равно ощутил, как его продувает насквозь, и запахнулся в шинель. Он подумал, что Агент 400 пробивной парень, что сам он так не умеет. Дежурный просто послал бы его куда подальше, а комиссар потом устроил взбучку.
Однако сегодня они победители, им можно и понаглеть.
Транспорт зарулил во двор примерно через десять минут — чёрная машина со злыми глазами. Затормозив, она встряхнулась, чтобы скинуть снег с крыши.
За рулём сидел агент, чьё зловещее молчание целиком состояло из первостатейной крысиной ярости.
Погрузились. Виктора Зубова бросили на пол, сами сели на сиденье, положив ноги на его вздрагивающую спину.
Машина мчалась по ночным, продуваемым ледяным ветром улицам посёлка. Снежные столбы вылетали из-под ее бешено вращающихся колёс. Дворники с яростью скребли ветровое стекло.
Уже при выезде на трассу Агент 125 заметил на гребне придорожного сугроба какую-то фигуру. Он приник к стеклу. Калпа стояла неподвижно и смотрела им вслед. Ее глаза, где светилась вечность, были мёртвыми, а из открытого рта текла зловонная жижа.
Комиссар, хотя и ворчал, выглядел довольным.
— Будь вы расторопней, не пришлось бы сейчас зады отмораживать, — сказал он, глядя, как Виктора Зубова уводят два рослых крыса-охранника.
Агенты 125 и 400 стояли перед начальственным столом.
— Ладно.
Комиссар вытащил бумагу, что-то начеркал на ней, тиснул печать и протянул Агенту 400.
— Отдайте интенданту. Вы заслужили сегодня поощрение, засранцы. В мясорубку не попадёте.
Потом он смеялся скрипучим омерзительным смехом.
Агенты сходили к интенданту, который выдал им дополнительный паек.
В нем, конечно, были и сальные свечи, от вида которых у Агента 125 заурчало в животе.
Пучеглаз сидел на диванчике и смотрел телевизор, когда раздался звонок. Он протянул руку к столику с телефоном и ответил в трубку:
— У аппарата!
Трубка что-то крякнула.
— Наконец-то! — Пучеглаз вскочил с диванчика. — Наконец-то!
Трубка упала на рычаг, а сам Пучеглаз стремглав бросился в соседнюю комнату.
Там он открыл квадратное окно и высунул голову наружу.
Пролетая мимо окна, громадная бабочка с белыми черепами на чёрных крыльях сбросила свой груз — картонную коробку, обёрнутую скотчем.
Кудахча от нетерпения, Пучеглаз отскочил от подоконника и разорвал скотч. Внутри коробки, на куске ваты лежал Виктор Зубов.
Пучеглаз рассматривал его пристально и с нескрываемым восторгом.
Ну точно такой, какой ему был нужен! Один в один!
Осторожно вытащив человечка из коробки, Пучеглаз отправился в другую комнату. Выглядела она как библиотека, но вместо книг на полках стояли кубические аквариумы без воды. И в каждом кто-то жил.
Пучеглаз остановился. Вот оно — специально приготовленное для Виктора Зубова жилище.
Туда, в новенькую стеклянную коробку с крышкой, вентиляцией, системой подачи воды и пищи, Пучеглаз и опустил своё новоприобретение.
— Хорошо, — радостно пробубнил Пучеглаз, глядя через стекло на новый экземпляр своей коллекции. — Великолепно. Экселент!
Он отошёл от стеллажа, завёл патефон и поставил пластинку с легкомысленным вальсом.
Затем Пучеглаз вернулся и стал с удовольствием и трепетом разглядывать человечка.
А человечек лежал на боку — совершенно безвольно, словно дохлый червь, — и сама его поза была воплощением Покорности Судьбе.
Немигающими глазами он таращился на гигантскую лягушку в домашнем халате по другую сторону стекла.
…Вальс тренькал, игла подпрыгивала.
