И даже ветви деревьев прогнулись от тяжести белых пушистых шапок. Тускло светили засиженные белыми мухами уличные фонари.
Зима! Самая настоящая зима в середине ноября!
Конечно, первый снег скоро - возможно, даже завтра - растает, и снова вернется на какое-то время слякотная осень. Природе, как и человеку, тоже свойственна излишняя торопливость. Однако это не всегда грозит такими же катастрофическими последствиями, хотя порой и доставляет человеку массу неприятных хлопот.
Но почему всегда, когда в сумрачном и промозглом осеннем небе начинается танец первых снежинок, и когда, проснувшись ранним утром, ты вскакиваешь с постели, предчувствуя начало чего-то нового, необычного, подбегаешь к окну и видишь знакомый с детства двор, укрытый белым покрывалом, отчего тебя охватывает чувство ничем не объяснимого восторга, отчего тебе хочется бегать, прыгать, кувыркаться через голову, словно ты снова стал двенадцатилетним ребенком? Такое чувство было у меня в детстве при виде первого снега, так со мной иногда бывает и сейчас, хотя мне давно уже стукнуло девятнадцать лет, и я совсем не ребенок, и я уже не могу, как прежде, бегать по высоким сугробам. Но хочется, очень хочется вернуться в детство, хочется радоваться первому снегу... Наверное, подобное чувство след генетической памяти предков. Памяти о тех доисторических временах, о которых вы не найдете упоминания в самых древних летописях, когда предки славян устраивали языческие празднества, наполненные искренним весельем и радостным смехом, когда даже бородатые воины на короткое время возвращались в детство. Быть может, древние славянские племена поклонялись первому снегу, обожествляя матушку-зиму, и это трепетное отношение к первому снегу передалось мне. И другим русским людям: недаром никто в мире больше так не любит зиму, как любит ее русский народ...
Зверева и Хрусталева, вышедшие из здания факультета следом за мной, недоуменно остановились на самом пороге.
- Что это еще за новости? - недовольно пробурчала Лена Зверева. Вероятно, генетическая память о прошлых временах была в ней недостаточно сильна.
- Не видишь - зима! - радостно сказал я.
- Вижу, что зима, - тяжело вздохнула Лена, наклоняясь к земле, чтобы скатать снежный комок. - Вот зимы мне сейчас для полного счастья как раз и не хватало. Завтра все это великолепие растает и я буду добираться до трамвайной остановки вплавь.
Она со злостью запустила комком в соседнее дерево. Не попала...
Я понимал, о чем говорила Зверева. Она снимала комнату на окраине города, на улице, названой в честь героя обороны Севастополя генерала Нахимова.
Лена снимала там комнату вместе с еще двумя девушками с нашего курса.
Хозяева - старички-пенсионеры - брали не очень дорого, по пятнадцать рублей с человека, и Лена не думала перебираться в общежитие, которое находилось совсем рядом с филологическим факультетом.
Район, где жила Лена, был неблагоустроенным, грязным, дороги не асфальтированными. Даже в сухую погоду без резиновых сапог там делать было нечего. А после дождя или ранней весной, когда начинали сходить снега, жители Нахимовки (так называли свой район обитатели улицы Нахимова и прилегающих переулков) и случайно оказавшиеся там обитатели выросших неподалеку блочных домов, героически, с присущим нашему народу энтузиазмом, преодолевали препятствия из разлившейся, подобно морю, воды и сопутствующей грязи, для разнообразия заполненной как выброшенными из окно предметами домашнего обихода, так и оставшимися от строителей обломками битого кирпича и бетонными блоками. Представьте себе картину: ты идешь по тропинке, стараясь прижиматься поближе к заборам, и один неуверенный шаг и мир может навсегда потускнеть в твоих глазах. Тот, кто хоть раз в жизни искупался в здешней отнюдь не лечебной грязи, поймет, что значит быть сталкером...
Один раз, еще на первом курсе, я был в гостях у Лены Зверевой. Ходил к ней на день рождения. Правда, без подарка... Потом Лена не один аз приглашала меня, но я не спешил наносить ей дружеский визит, справедливо считая, что жизнь и здоровье дороже, нежели аппетитный, испеченный руками Лены медовый пирог. А готовить разные вкусности Лена умела. А я, соответственно, любил сладкое. Однако приходилось жертвовать желудком ради сохранения жизни...