- А что ты еще сейчас пишешь, кроме "Дневника"? - поинтересовался я у Лены.
- Я об этом никому не говорю, - тихо сказала Лена. - Но тебе, в порядке исключения, могу... Только ты никому, ладно?
- Ладно...
- Когда на меня находит вдохновение и есть свободная минута - я говорю сейчас вообще, а не конкретно об этой деревне, - я записываю все, что приходит мне в голову. Чаще всего это бывают стихи...
- Да ну! - я от удивления даже присвистнул. - Ты пишешь стихи?
- Пишу. Ну и что? - скромно пожала плечами Лена. - Кстати, в отличие от моих рассказов стихи уже публиковались. Правда, только в районной газете...
- Уже в районной? - опешил я. - Ну, ты, Ленка, даешь...
Я чувствовал, что начинаю восхищаться Леной Зверевой - этой невзрачной, некрасивой, совсем не похожей на романтика девушкой. Трудно было поверить, что она может писать стихи, которые уже публикуют в газетах. Лену уже можно назвать писательницей... А я? Я еще нигде не публиковался. Если не считать моей заметки об охране памятников архитектуры, которая как-то промелькнула в областной молодежной газете. За нее я получил свой первый законный гонорар аж в семь рублей! Но заметка все-таки именно промелькнула. Ее напечатали, кто-то прочитал - и все забыли. Словно ничего и не было... А стихи - категория более вечная, чем какая-то статья, пусть даже об охране исторических памятников. В стихах отражается душа самого автора. Только в стихах человек раскрывается во всей своей полноте...
- Ты мне дашь почитать свои стихи? - спросил я.
- Не знаю... Вообще-то я никому не даю своих стихов, пока их не напечатают. Но тебе могу дать в виде исключения... как собрату по несчастью, - Лена усмехнулась. - А ты потом мне дашь почитать свое.
Хорошо?
- Хорошо...
Мы разговаривали, стоя на крыльце. Из дверей вышли Таня Кедрина, Лена Корнилова и Сульфия Сафарова. У каждой в руках - полотенце, зубная щетка и коробка с мылом.
- О чем секретничаете? - спросила у меня Таня, останавливаясь рядом.
- Да так, знаешь ли, - развел я руками, - семейные дела...
- Вижу, что семейные, - ответила Таня. - Смотри у меня, изменник коварный!..
- Почему изменник? - наигранно возмутился я. - Разве я виноват, что вас двадцать шесть штук, а нас всего четверо? То есть на одну штуку мужского пола приходится шесть штук женского пола. Гарем можно открывать!
- Я тебе дам гарем! - шутливо прикрикнула на меня Таня. - Развратник...
- Ну вот, уже оскорбляют, - сказал я поникшим тоном. - Что за народ...
- Ладно, не расстраивайся, - снисходительно ответила Таня. - Я тебя на первый раз прощаю...
- А на второй?
- А на второй мы еще посмотрим.
- Кто это мы?
- Я, Корнилова и Сафарова.
- Трое на одного? Так не честно!
- Честно, честно, Андрюшенька, - подала голос Леночка Корнилова, и девчонки побежали умываться. Навстречу им попался Михальский, который окатил их холодной водой. Визгу было на всю деревню... Местные, наверное, подумали, что кого-то режут. Или насилуют...
- Скоро меня здесь растерзают на сувениры, - сказал я Зверевой.
- Не должны, - улыбнулась Лена. - Общественность в моем лице не допустит, чтобы безвинно погиб в расцвете творческих лет будущий лауреат Нобелевской премии в области литературы... Чем черт не шутит? - заметила она с добродушной усмешкой.
- Слушай, давай этот вопрос обсудим чуть позже, - сказал я. - Из окна несутся такие аппетитные запахи, что я сейчас буду умирать с голода...
- И то правда, - согласилась Лена, и мы пошли в дом.
5.
Закончилось утомительное, но увлекательное действо под названием "комсомольское собрание", и мы покидали здание филологического факультета, чтобы назавтра прийти сюда снова - "грызть гранит науки".
Оказалось, пока мы заседали, наступила самая настоящая зима.
Всего четыре часа назад лениво светило слабое ноябрьское солнце, небо было ясное, почти безоблачное, а электронный термометр в центре города на старинной колокольне, в обиходе именуемой Башней, показывал пять градусов тепла.
Сейчас же темное небо было сплошь затянуто серой пеленой облаков, дул колючий, пронизывающий ветер, и мела самая настоящая метель! Температура была явно ниже нуля, так как земля была сплошь покрыта белым ковром снега.