ЮЦЕР (брезгливо). Зачем же чавкать, идя на сближение со мной? Это сближает не тебя со мной, а меня с покойной мадам Гойцман. Она уделяла столько времени твоим манерам!
ГЕЦ (посмеиваясь). А я ее перехитрил и стал психиатром. Кстати, тебе не следует ходить столь чисто выбритым. Тут это не поощряется.
ЮЦЕР (злорадно). Я — псих, и мне все можно.
ГЕЦ (надкусывает яблоко, потом вытирает сок со щеки рукавом белого халата). Одно из двух: либо ты псих, либо убийца. Если хочешь быть психом, отпускай бороду.
ЮЦЕР (спокойным тоном). И не подумаю! В последнее время я часто размышляю о власти мертвых над живыми. Обрати внимание: несчастный мертвый оборванец Шурик держит меня в сумасшедшем доме, и даже может требовать от меня чавкать так, как чавкал он.
ГЕЦ (перестает чавкать, выпрямляется, снимает ноги с соседнего стула). Хорошая мысль. Я должен записать ее в твою историю болезни.
ЮЦЕР. Зачем?
ГЕЦ. Чтобы проверяющий мог убедиться, как неопровержимо ты безумен. Как ты выразился? «Мертвые имеют над нами исключительную власть. Убитый мной Шурик приказывает мне чавкать». Очень хорошо. Лучше не придумаешь.
ЮЦЕР. Не разыгрывай из себя идиота, Гец. Я говорю о власти мертвых в ином плане. Смотри, этой страной управляет четверка мертвецов, отлитая в бронзу и вылепленная из гипса.
ГЕЦ. Что ты имеешь в виду?
ЮЦЕР (загибает по очереди четыре пальца на правой руке, потом машет получившимся кулаком). МЭЛС. Нами управляет четверка мертвецов под общим именем МЭЛС, Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. Каждый из них в отдельности при их жизни…
ГЕЦ (захлопывает историю болезни). Этого я записывать не буду. За это полагается по меньшей мере электрошок.
ЮЦЕР. Да оставь ты в покое эту дурацкую историю болезни!
ГЕЦ (строго и внушительно, машет авторучкой). Хочу тебе напомнить, что ты все еще на испытательном сроке. Твое сумасшествие должно быть подтверждено. Поэтому время от времени ты можешь себе позволить вспылить и расплакаться. Не затрудняйся. Тут можно все, но в меру. Слезы — лучшее оружие сумасшедшего. За них не наказывают, их даже любят. Кстати, почему ты не хочешь видеть Любовь? Это укладывается в схему болезни, но это жестоко по отношению к ней.
ЮЦЕР (после короткого молчания). Я хочу видеть Любовь. Я безумно хочу ее видеть. Но я не хочу, чтобы она видела меня в этом халате и в этом доме.
ГЕЦ (несколько раз кивает головой). Понимаю. Запишем: «Отказывается от посещения дочери, плачет». Кстати, я принес тебе яблок и пастилы.
ЮЦЕР. Мое сумасшествие превратило Софию в добрую и заботливую женщину?
ГЕЦ (передернув плечами). Яблоки продаются на базаре, а пастила в магазине. Когда ты очень соскучишься по домашней пище, я попрошу Надин сварить тебе бульон.
ЮЦЕР (приподнимается на стуле, оживляется, откидывает волосы со лба). Надин вернулась?! Почему же ты молчишь?
ГЕЦ (глухо). А о чем я должен говорить?
ЮЦЕР (осторожно). Она… сильно изменилась?
ГЕЦ (неохотно, словно его тянут за язык). Нет. Стала молчаливой. Впрочем, возможно, это влияние Софии. Поначалу Надин пыталась что-то рассказать, но вскоре замолкла.
ЮЦЕР. И ты с этим согласен?
ГЕЦ (с мрачным пылом). Я не хочу знать, что с ней произошло там. Я хочу, чтобы она скорее забыла об этом. Пусть репрессирует эти воспоминания, пусть считает их запретными. С меня хватило Натали.
ЮЦЕР (качает головой). Натали не изменилась. Власть мертвецов просто позволила ей быть тем, кем она не могла быть при власти живых.
ГЕЦ. А кто ее мертвец? Я имею в виду, под чьей властью она находится?
ЮЦЕР. До лагеря Натали старательно наращивала на себе новую кожу, и из этой кожи вон лезла, чтобы казаться не такой, какой родилась. А теперь ей это не нужно. Новая жизнь принимает ее такой, какова она на самом деле. Но та, подправленная, погибшая в лагере на Лене Натали имеет власть над нынешней живой Натали. Мертвая Натали совершенно измучила живую. Натали не может избавиться от своего мертвеца даже в юрмальском лесу. Я получил от нее письмо.
ГЕЦ. Дай почитать.
ЮЦЕР. Я его порвал. Оно залито слезами и молит о прощении даже за то, чего никогда не было. Мертвая Натали требует подтверждения о том, что она жила на свете, что она была, что ее вынудили исчезнуть. Никто не может дать это подтверждение, кроме меня.
