— Не нравится мне это. Нужно поворачивать, — сказал Петр, когда нас накрыло плотным пологом дождя. — Судно перегружено, осадка для такого шторма слишком низкая.
— Нехорошо, нехорошо, нехорошо, — запричитал Нафанаил.
Собаки Варфоломея гавкали и выли на ветер. Иаков с Андреем свернули парус и спустили весла на воду. Петр перешел на корму — Иоанн в одиночку уже не справлялся с румпелем. Нас захлестнуло еще одной волной, и Варфоломеева апостола — шелудивого терь-ерчика — смыло за борт.
На дне лодки вода уже стояла по щиколотку. Я схватил ведро и кинулся вычерпывать, кивнув Филиппу, чтоб помогал. Однако тот поддался наистремительней-шему приступу морской болезни из всех, с какими я сталкивался в жизни, и теперь травил за борт.
Тут в мачту ударила молния, озарив все фосфорически-белым сиянием. Сразу же громыхнуло так, что заложило уши. По дну лодки ко мне подплыла Джо-шева сандалия.
— Мы обречены! — взвыл Варф. — Обречены! Джош сдвинул рыбацкую шляпу на затылок и обозрел воцарившийся хаос.
— Ох, маловерные, — вздохнул он. Потом обвел небеса рукой, и буря утихла. Взяла и утихла. Черные тучи втянулись обратно за горы, вода угомонилась до мягкой зыби, солнце засияло ярко и жарко, и от одежды нашей повалил пар. Я перегнулся за борт и выхватил плавучего песика.
Джошуа улегся на место и снова надвинул на лицо шляпу.
— Новенький видел? — шепотом спросил он.
— Еще бы.
— Впечатлился?
— Челюсть до пупа отвисла. Как громом по балде шарахнуло.
— Здорово. Разбудишь, когда приплывем.
Я разбудил его на подходах к берегу. Нас уже поджидал здоровенный псих — он орал что-то с пеной у рта, швырял камни и время от времени угощался пригоршней грязи.
— Притормози-ка, Петр, — попросил я.
Паруса мы снова убрали и подходили к берегу на веслах.
— Я должен разбудить Капитана, — ответил Петр.
— Не, все нормально. У меня есть полномочия тормозить перед психами. — И тем не менее я аккуратно пихнул ногой Мессию: — Джош, смотри, какой любопытный экземпляр.
— Петр, глянь, — ткнул пальцем в фигуру Андрей. — У вас с ним одинаковые прически.
Джошуа сел, опять сдвинул на затылок шляпу и посмотрел.
— Вперед, — распорядился он.
— Ты уверен?
До нашей лодки уже долетали камни.
— А чего тут? — не понял Джош.
— Он очень крупный, — сказал Матфей, объясняя то, что и так было яснее ясного.
— И чокнутый, — добавил Нафанаил, не желая, чтобы кто-нибудь перещеголял его в банальности.
— Он страдает, — сказал Джошуа. — Вперед. Каменюга размером с мою голову впоролся в мачту и срикошетил в воду.
— Я вырву вам ноги и запинаю вас ими, пока вы, обливаясь кровью, будете ползти к своей смерти, — объявил с берега псих.
— Не хочешь сам отсюда до него доплыть? — осведомился Петр, уворачиваясь от обломка скалы.
— Это так освежает — искупнуться после сна, — добавил Иаков.
Матфей встал на корме во весь рост и откашлялся:
— Что значит одна бедная страждущая душа по сравнению со стихшей бурей? Вы же все были со мной в одной лодке, разве нет?
— Вперед, — скомандовал Петр, и мы послушно двинулись вперед: большая лодка, на борту — груз из Джошуа, Матфея и восьми маловерных кусков дерьма.
Джош выпрыгнул из лодки, едва мы проелозили килем по песку. И нацелился прямиком к психу — тот, судя по телодвижениям, готов был раздавить череп Мессии одной лапой. С бесноватого свисали грязные лохмотья, половина зубов сломана, из десен сочилась кровь — грязи переел. Вся физиономия его кривилась и дергалась, точно из-под кожи пытался вырваться клубок червей. Спутанные волосы торчали седыми космами. Прической он и впрямь напоминал Петра.
— Смилуйся надо мной, — проговорил псих. Голос его звучал в горле хором саранчи.
Я соскользнул с борта, и остальные тихонько пошли следом, держась у Джошуа за спиной.
— Как зовут тебя, демон? — спросил Джош.
— А как ты предпочитаешь? — спросил демон.
— Знаешь, мне всегда нравилось имя Савва.
— Нет, ну какое совпадение, а? — сказал демон. — Меня как раз зовут Савва.
— Ты мне мозги трахаешь, правда? — спросил Джош.
— Ага, — смутился демон. — Имя мое — Легион, ибо нас тут целая тьма.
— Изыди, Легион, — приказал Джошуа. — Изыди из этого громилы.
