Видя храм в пламени, собрали когены и левиты арфы и трубы, бросились с ними в огонь и сгорели.
Бросились в огонь и девушки, которые в то время ткали завесу для ковчега.
Видя неминуемую гибель свою, кинулся Седекия к подземному ходу, который шел от дома царского до степей Иерихонских. Направил Господь оленя по линии подземного хода; погнались за ним вавилоняне и настигли его у выхода из подземелья в тот момент, когда выходили оттуда Седекия с сыновьями, и вавилоняне тут же схватили их.
Отправил Навузарадан Седекию и сыновей его к Навуходоносору, предлагая царю поставить Седекии такой вопрос:
– Ради чего изменил ты мне? И по какому закону судить тебя? По уставам твоего Бога – ты подлежишь казни за то, что нарушил клятву, данную тобою именем Его. По закону государственному – ты должен быть казнен потому, что всякий, кто нарушит присягу свою царю, подлежит смерти.
– Прошу тебя, – сказал Седекия Навуходоносору, – убей меня первым, дабы не видеть мне крови детей моих.
– Нас убей, государь, сначала, – взмолились к Навуходоносору сыновья Седекии, – не дай нам видеть пролитую кровь отца нашего!
Навуходоносор же сделал так: зарезал перед Седекией сыновей его, у Седекии выколол глаза и бросил их в печь, а его самого отвел в Вавилон.
И вопил Седекия, говоря:
>– Придите, люди, взгляните. Пророчествовал Иеремия обо мне: «Будешь ты отведен в Вавилон и в Вавилоне ты умрешь, но не увидят Вавилона глаза твои». Не желал я слушать слов его. И вот – в Вавилоне я, но не видят его глаза мои.
Приближаясь, на обратном пути из Анафофы, к Иерусалиму, увидел Иеремия – дым клубится, восходя от того места, где храм находится. И подумал он: «Не раскаялся ли народ, возобновив жертвоприношения Господу? Ведь это – дым от воскурений вижу я».
Ворота оказались запертыми.
Взошел Иеремия на городские стены и увидел он: вместо храма груды камней.
И возопил горестно Иеремия и воскликнул он:
«Ты влек меня, Господь, —
Я шел, Тобою влекомый»[75].
Пошел Иеремия дорогой своей. Идет и вопит:
– Где путь, которым пошли грешные? Где дорога, которою бредут погибающие? Пойду, погибну вместе с ними.
Идет он и видит – весь путь кровью залит и земля по обеим сторонам его кровью забрызгана. Пригнулся он лицом к земле – следу малюток, следы грудных детей на этом пути оттиснулись; и склонялся пророк к земле и припадал устами к следам этим. Следя по ним, дошел он до того места, где находились малютки эти вместе с другими изгнанниками, и обнимал и лобызал их.
Вот увидел пророк: толпа юношей заключена под ярмо железное – и согнул он и свою голову под ярмо это. Толпа старцев брела закованная в цепи. Приник к ним пророк головой своей. И от них удалили его. Увидал это Навузарадан и повелел отвести его в сторону. Стоя в отдалении от них, плакал пророк и плакали все, взирая на него.
– Братья мои! Племя родное! – говорил пророк, – все это приключилось вам за то, что не послушались вы предсказаний моих.
Когда достигли берега Евфрата, Навузарадан сказал Иеремии:
– Если желаешь, иди со мною в Вавилон.
Подумал об этом Иеремия и рассудил так: «Если я пойду в Вавилон, не останется никого, чтобы слово утешения сказать тем, кто в Иерусалиме остался».
Отошел от изгнанников Иеремия. А те, видя это, подняли громкий плач и завопили горестно:
– «О, Иеремия! О, отец наш! Вот, и ты нас покидаешь.
>Отвечал Иеремия:
>– Небо и землю в свидетели беру: если бы вы хотя единый раз заплакали, пока вы в Сионе находились, вы не были бы изгнаны оттуда.
– Горе, горе тебе, благодатнейшая из стран! – восклицал он, идя в обратный путь свой. А по дорогам, тут и там, валялись отрубленные пальцы рук и ног; и подбирал он их, прижимал к груди, целовал долго и нежно, в складки одежд своих заботливо заворачивал и прятал их, и говорил рыдая:
– Дети, дети мои! Не предупреждал ли я вас, не говорил ли: «Воздайте славу Господу, Богу Вашему, пока Он еще не навел темноты, пока не спотыкаются ноги ваши на горах мрака?»
Про это и гласят слова пророка:
«О горах подниму
Плач и рыдание,
О степных шалашах
Песнь плачевную», —
о красивых и славных горах наших, о шатрах Иаковлевых, превратившихся в обитель песни плачевной!..
