— Я здесь, чтобы выяснить все, что смогу, об этом районе. У меня здесь… деловой интерес, и я хотел бы получить полную информацию.
Она отвела от него внимательный взгляд, поджала губы и стала смотреть на дорогу. Он ее разочаровал.
— Другие туристы хотят узнать немного об истории Корал-Бэй.
Он не удержался от улыбки. Вероятно, ему следует спросить: «Кто эти другие?», а она расскажет ему, сколько людей пытались — и потерпели неудачу — получить разрешение на застройки в этом районе. Может, его это даже отпугнет.
Несмотря на ее хитрость — неумелую, — он ей подыграет. Не помешает завязать дружеское знакомство, пусть по ее виду не скажешь, что она расположена к этому. Но разве ее работа не подразумевает любезность с туристами?
Рич уселся поудобнее на потертом сиденье и сказал:
— Разумеется, меня интересует и история тоже.
Сохранять холодность, говоря на излюбленную тему, Мила не могла. Она говорила и говорила, с воодушевлением, а он просто следил за движением ее губ, за сверканием глаз. И получал удовольствие.
Мила начала рассказ с древности, говорила о том, что это побережье до появления млекопитающих представляло собой морское дно. Затем спустя сто миллионов лет, когда океаны замерзли в малый ледниковый период, уровень моря спустился ниже. Говорила про предков ее матери, которые прошли по берегам у края огромной низменности — теперь это углубление на пять километров уходит в море. Фантастические существа из сказок о морском народе оживали в ее изложении. И все время, пока Мила говорила, он наблюдал за ней, очаровываясь этой девушкой. То, что ему гидом досталась именно она, — это знак свыше. Она такая пылкая, живая, полностью поглощенная тем, что, несомненно, это ее любимая тема.
Но по мере того, как повествование приближалось к современности, все больше игры слов появлялось в ее речи. Сначала он подумал, что это волшебный язык легенд, почти поэтичный, но затем понял, что некоторые сравнения уж чересчур современны, чтобы быть частью традиционных сказаний.
— Вы назвали риф «самодовольным»? — спросил ее Рич.
Она посмотрела на него, прервав себя на полуслове:
— Разве?
— Я услышал именно это.
Она крепко сжала руль.
— Вы уверены, что я не сказала «теплый»? Я это имела в виду. Внутри рифа песок преломляет солнечный свет, что приводит… к более теплым условиям, при которых кораллы бурно растут.
У этой женщины способность к выдумке.
Она продолжила свой рассказ:
— Десять тысяч лет назад рифы выступали из воды и образовывали коралловые острова и в конце концов превращались в твердыню земли.
Рич перестал улавливать смысл, слушая не что, она говорит, а как.
— Мыс прорезан расщелинами, которые туристы считают типичной горной породой. Но это не так. Когда-то это был риф — десятки миллионов лет назад, — пока эта порода не поднялась над землей в результате тектонического сдвига. В прочном, стойком известняке видно много морских окаменелостей.
Какие у нее эпитеты… «Стойкий известняк»… Еще она сказала о земле — «твердыня земли», а о рифе — «самодовольный». Выходит, что для Милы Нагано — вся местность живая, с собственными чертами характера. Но его это не раздражало, потому что не было притворством, чем-то искусственным. Когда она назвала риф «самодовольным», то это прозвучало как вполне возможное. Случись ему весь день пребывать в теплой воде, когда его покусывает гарем прекрасных рыбок, освобождая от паразитов, то он тоже ощущал бы самодовольство.
— Очень любопытно взглянуть на эти каменные расщелины, — сказал он, чтобы побудить Милу к дальнейшему красочному рассказу. И его планам по созданию фешенебельного курорта это не помешает.
Мила посмотрела на него.
— На это нет времени. Тогда нам следовало бы отправиться в путь намного раньше. Подъезд туда давным-давно ушел под воду на три метра. Нам пришлось бы подняться по восточной стороне мыса и спуститься с северной. Это очень далеко.
Минуту назад его совершенно не интересовали ни окаменелости, ни горы, но сейчас он полон желания все увидеть.
— А если на лодке?
— Ну, это, конечно, быстрее. У вас есть лодка?
Рич мог бы сказать, что у него есть «Портус». Но пока что он не готов в этом признаться.
