Печатями, печалями.
Из подслушанного:
— Ну, кому это нужно — жить вечно? Что за абсурд?!
— Отвечаю: мне! Мне это нужно. Я этого хочу!
Семивёрстов — Автору:
Однажды наступает момент, когда становится важным одно: дожить. Дожить до славы, достатка, свадьбы дочери, до рождения внука, до совершеннолетия его…
Муст — Вовсу:
Теперь они строят «Афродизиаки», где с вожделенным восторгом смотрят свои паскудные зрелища. Рим погиб под вопли о хлебе и зрелищах.
Соя:
Умирать плохо. Особенно от руки врага. Ещё хуже — от руки, которую любишь. Лучше уж — от переутомления. Лучше — мгновенно, чем в муках.
Но не дано тут выбора. На всё воля свыше. Творец испытывает нас, закаляет, наказывает.
Хорошо жить долго. А ещё лучше не умирать никогда.
Семивёрстов — Пиза:
— Лето в разгаре, а я до сих пор ни разу не искупался в море. Пора ехать в Анчоус.
— Завидую тебе, Мур.
— Ну так поехали вместе.
— Чуть позже. Вот разгребусь немного в «Афродизиаке».
При «Афродизиаке» Пиза открыл аквариум, первой обитательницей которого стала черноморская акула по прозвищу Акулина. Потом Пиза привёз туда морского кота Ваську, пару дельфинят Франю и Фроню, двух севрюжек — Серёжку и Сюзанну.
Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Автор неизвестен.
Страх — это не трусость. (Аналогично).
Индифферентив — забавное слово.
Вовс — Автор:
— Нам плохо сейчас, просто невыносимо. И если мы сквозь эту жуть пройдём, наверняка потом будем говорить, что прожили счастливый период. А почему? Потому что уцелели, выбрались.
— Да, плохое быстро забывается, как, кстати, и хорошее.
— Что же остаётся?
— Опыт. Он делает нас счастливыми.
Автор — Вовс:
— Пороки ведут к гибели. Гибель — это не смерть даже, не суицид. Это и есть то самое, что опустошает душу, лишает её даров Божиих.
— Но откуда они берутся, пороки?
— Они — из привычек. И если с привычками бороться ещё можно, то пороки неизгонимы уже.
Автомолёты окаянцев звенели и мельтешили над Цикадией подобно мошкаре над клумбой. К счастью, их мало кто видел и слышал.
— Не кажется ли тебе, дорогая Рэн, что не сегодня–завтра что–то случится?
— Что ты имеешь в виду, Рина?
— У меня предчувствие, что случится нехорошее нечто.
— Ах, вот о чём ты, милая Субмариночка. Нехорошее, как ты изволила выразиться, давно уже началось. Оно уже длится и витает над нами.
Субмарина — Автору:
— Никуда, ни во что, ни к чему не успеваю. Задыхаюсь — так времени не достаёт.
— Просто мы попали в высшие его слои, в разреженную атмосферу времени, потому и задыхаемся. На вершинах вечности нам даётся возможность познать высшее откровение или умереть в безвременье, как без воздуха. Так что давай, готовься, вот–вот просветлеем или преставимся. Даже самый богатый из нас, то есть Пиза, не в состоянии откупиться от этого кошмара. Не так ли?
— Ну что ж, давай, не будем больше терять остатки его.
— Ах ты, Субмарина ты этакая!
— Ну! Поэт? Что же ты?! Ещё! Ещё! Ещёоо!
Зимуют соловьи в раю. Автор.
Семивёрстов — Ню:
— Я так хочу тебя, но ты не желаешь.
— Я просто устала. Наши ребята нас просто уморили. Надо выйти на воздух.
— Господь больше не даёт мне ребёнка. Не хочет пускать несчастных на этот воздух, потому что знает, вот–вот разразится конец света.
Он зовет её фиалкой, хотя пахнет она рыбой. Рэн.
И хотя от «гарема» Пиза не требовал умения говорить афоризмами, он радовался, как ребёнок, если кто–то из девушек вдруг изрекал нечто подобное.
— Только Пиза плывёт автономно, — сказал Яков — Лев, глядя на зазывную рекламу «Афродизиака».
— Может, зайдём, босс? — с надеждой откликнулся Бабуш.
— Нас туда не приглашали.
— Но ведь вход свободный.
— Ты, Бабуш, местечковый провинциал. А вот таких, как я, либо приглашают, либо нет.
— Ага! Надо, значит, Пизе намекнуть.
— Обо мне он знает. И он думает: «Пригласить, значит, вступить в отношения». А всякие отношения, тем более такие, как со мной, дорого стоят. Пиза не любит платить по–крупному.
— Нам заплатит, — ласково сказал Бабуш.
— Ты меня опять не понял, — в голосе босса послышалось раздражение. — Пиза человек простой. Полиция такому ни к чему.
— Ага, понял!
— Без меня к нему не лезь, если хочешь и дальше резвиться в этой жизни. Доверься моему горькому опыту. Помнится, я ему сказал: «Твой бизнес нашему сродни, Пиза». — «Разве я граблю или вымогаю?» — «Ночной клуб — это эксплуатация женского тела. Почему бы нам не сраститься?»
