— Тебе не понравилось, когда я вошла.
— В горящее здание? — Он горько засмеялся. — Ты чертовски права. А что, прикажешь мне быть в восторге, когда ты бросаешься в огонь? Значит, тут у нас действительно есть проблема, потому что этого никогда не будет. Кстати, для меня это был первый опыт. С учетом этого, можно считать, что я вел себя примерно. Я же не побежал за тобой, не схватил тебя, не выволок наружу. Хотя, сознаюсь, эта соблазнительная мысль промелькнула у меня в уме. Хочешь, чтобы я полюбил риск, связанный с твоей работой? Это необходимо, чтобы мы были вместе?
Рина долго смотрела на него молча.
— Боже, я и впрямь пессимистка.
— О чем ты говоришь? Ради бога, ты не могла бы перевести это на нормальный язык, понятный не только женщинам, но и мне?
— Ты хочешь быть со мной, Бо?
Он вскинул руки. Вид у него был комичный — олицетворенное мужское недоумение и досада.
— Я же здесь.
Рина, смеясь, покачала головой.
— С этим не поспоришь. Ты, безусловно, здесь. Придется мне извиняться.
— Отлично. За что?
— За то, что сочла тебя ублюдком. Я думала, ты решил отчалить, потому что не мог примириться с моей работой, с тем, что я собой представляю. Мне придется извиниться за то, что я себя «накрутила», убедила, что меня не колышет, если ты уйдешь. Нет, внушить себе это я не сумела, но очень старалась. Я злилась на тебя, хотя не ты, а именно я не могла справиться с ситуацией. Я только теперь начинаю понимать, что у меня есть проблемы: я не умею строить отношения. — Рина подошла к нему, обхватила ладонями его щеки, прижалась губами к его теплым губам. — Поэтому я извиняюсь.
— Значит, мы покончили с нашей первой ссорой?
— Вроде бы да.
— Хорошо. — Бо повторил ее жест: обхватил ладонями ее щеки и поцеловал. — Первая ссора — всегда сложная штука. Давай поговорим о чем-нибудь совершенно другом, пока будем есть. Кстати, я надеюсь, что это будет скоро, потому что, кроме бутерброда с арахисовым маслом, я сегодня ничего не ел.
Рина повернулась, чтобы взять макароны.
— Это будет гораздо лучше.
— Все уже прекрасно.
