Кто же прелюбодействует с женщиной, у того нет ума; тот губит душу свою, кто делает это: побои и позор найдет он, и бесчестие его не изгладится, потому что ревность — ярость мужа, и не пощадит он в день мщенья, не примет никакого выкупа…
Афобия тихо рассмеялась.
— Пожалуй, каждый отбирает те мысли отца, которые ему ближе всего. На мой взгляд, это самые слабые притчи, поскольку противоречат человеческой природе. Особенно природе женщины. Я просто поражаюсь: до чего же мужчины ограниченны! — И она прочитала двустишие по-латыни.
— Похоже на "Сатиры" Ювенала, — угадал Иван.
— Умница! — воскликнула женщина, и роза заиграла в ее тонких нежных руках. — Читай русский перевод.
Иван взглянул на светящуюся стену.
Наложи засов, держи ее взаперти; но кто устережет самих сторожей? Твоя жена хитроумна и начнет с них.
А на другой стене хозяйка написала:
Каковы плоды изнурительной заботы о целомудрии женщины? Ибо, сколь бы справедливой ни была наша страсть уберечь его, нужно выяснить, приносит ли она нам хоть чуточку пользы? Найдется ли среди нас хоть один, кто рассчитывал бы, что при любых стараниях ему удастся связать женщин по рукам и ногам?
— Я буду с тобой спорить, — после некоторого молчания заговорил Иван. — Во-первых, что такое "хитроумность”? Я считаю, что ум и хитрость — вещи несовместимые. Хитрость — это патология ума, извращенный ум. И допускаю, пожалуй, единственную форму хитрости. Это когда ум помогает правому и слабому одолеть неправого, но сильного. Но лучше, если бы нужды в такой хитрости никогда не было.
— Ты хотел сказать хитроумности, — поправила его Афобия.
— Да. Хотя мне кажется, что и хитрость и хитроумность — одно и то же. Ведь глупый человек хитрым быть не может, так как и не может быть хитроглупости. А что касается Ювенала, то он мне очень несимпатичен. И "Сатиры” его я не люблю, как и любое, пусть даже талантливое, зубоскальство. Хитроумная жена, начинающая со сторожей, не имеет права называться женой. И бессмысленно ее запирать. Это уже будет явление по ту сторону нравственности и морали. Теперь о Монтене. В его комментарии к Ювеналу высветилось самое худшее, что в нем присутствовало: утилитаризм с одной стороны и безрассудный полет мысли — с другой. "Перо, брошенное на ветер", — кажется, так он называл свой метод. Ведь говоря о страсти уберечь целомудрие, он задается вопросом: "Приносит ли она нам хоть чуточку пользы?" Я считаю этот вопрос не только безнравственным, но даже преступным по отношению к жизни. Культ чистой девы в русском народе — один из самых великих культов, это культ Богородицы и Девы Марии. С ним связан напрямую генетический код нации, утрата которого повлечет за собой гибель народа.
— Ох уж эти русские! Они совсем помешались на охране нравственных традиций. Отсюда и ваша дикая жестокость! И, кстати сказать, твоя патологическая ревность!
— С моей ревностью давно все ясно. Ты была права, когда говорила о природе женщины, которую мы будто бы не учитываем. Корень зла это злое и нсвоздер-жанное сердце, как сказали бы наши теологи. Провоцирующее начало в святая святых, игра с огнем, наконец, безответственность в самом ответственном вопросе, — вот, пожалуй, истоки, порождающие эту болезнь, которая и не болезнь вовсе, а мученический крест. Почему наши горе-доктора присобачили к ревности эпитет "патологическая"? Чтобы оправдать развращенную природу женщины? Конечно, для большинства людей, смирившихся с грязью жизни и принявших ее как данность, протестующий против нравственной мерзости будет казаться сумасшедшим. Страдание души, как бы назвал я ревность, — это дыхание любви, а любовь — начало жизни. Случается, когда и любовь называют патологической, а вслед за этим ненормальной признают и саму жизнь. Вот какая цепочка. И ведет она к вещам страшным…
— На земле есть прекрасный тормоз — институт прощения и покаяния. Он уравновешивает. Неужели ты хочешь нарушить эту гармонию?
— Я бы хотел создать новую.
— Даже тот, кто хотел создать мир негибнущим, умер и не достиг своей надежды. А ты мечтаешь о высшей гармонии в погибающем мире!
