— Выявлять их агентуру!
— Каким образом?
— Ну, у них тоже своя иерархия. На самой нижней ступеньке те, кого можно опознать по морде. У них на лицах — печать испуга. Положим, как у начинающего пойманного вора: глазки бегают, сам в смятении и так далее. Ступенька повыше — те наглые, глядят открыто, внешне уверенны, ну как бармены или вышибалы. Третий слой — интеллигенция. Этих можно выявить путем анализа их практической деятельности. Они как пустоцветы или ядовитые цветы. Словом, паразитируют на всем живом. Ну и четвертый — самый скрытый. Эти могут десятками лет делать вид, что приносят пользу, и иногда приносят. Но какой-то мизер, поскольку вынашивать и рожать не способны. Так, по мелочам. Они даже в штате моей комиссии есть.
— Но как же вы их терпите?
— Они нам нужны, потому что мы их иногда используем для схватки со своими же. Чтобы себя не дискредитировать. Да и чтоб феогелян не подставлять. Ты еще не был на Феогелии?
— Нет.
— Там наши. Если бы не их помощь, мы бы уже давно исчезли с лица земли.
— Значит, идет космическая война?
— Еще какая, Иван. Тем ребятам очень ведь нелегко, отдавать, как ты знаешь, всегда намного тяжелее, чем брать. Строить не разрушать…
Они еще долго говорили. Потом Иннокентий оставил Ивану ключи от номера и ушел. Было за полночь, и возвращенец уснул как убитый.
Спустя два месяца, осенью 199… года, когда Иван вроде бы обжился в своей однокомнатной квартире на пятом этаже, у него дома стали происходить странные вещи. Как-то он, вернувшись из продуктового магазина, удивился: окно в комнату было распахнуто. Может, сам открывал и забыл закрыть? Нет, он был очень аккуратен и перед выходом из квартиры всегда все тщательно проверял. Через дверь проникнуть не могли, потому что, уходя, он всегда включал сигнализацию. Проверив, все ли на месте, Иван успокоился, но утром обнаружил у себя на столе записку:
Откажись от сотрудничества в КПЧ, иначе тебе будет очень плохо.
Твоя покровительница.
Текст был напечатан на листе, вложенном в его машинку. Все это было сделано ночью, в его присутствии, и тот, кто это сделал, находился в квартире, и не исключено, что был сейчас рядом с ним. Почему же он ведет себя так тихо? А, ну понятно. Хозяин крепко спал, поскольку выпил на ночь четвертинку водки вместо снотворного. В последнее время Ивана снова одолевала бессонница, и он спасался от нее Водой Жизни, но при этом понимал, что, пристрастившись к такому опасному снотворному, может угробить свое здоровье окончательно. "Но где наша не пропадала!" — горько усмехался поэт и старался лишь оберегать себя от запоя.
— Так кто ты, покровительница? — громко вопросил Иван. — Может, дашь мне время на размышление? Я хочу подумать!
Но ему никто не ответил. Тогда он вложил в машинку чистый лист, написал свою просьбу и, одевшись, выехал в центр города.
Выйдя из метро на площади Высоцкого, Иван позвонил зеленоглазому:
— Миша, я получил предупреждение. Что мне делать?
— Где получил? — спокойно спросил тот.
— У себя дома. На листе в пишущей машинке.
— Ясно. Жди меня у памятника. Буду минут через двадцать.
Иван зашел в книжный магазин и направился в отдел поэзии. Здесь, на стенде новинок, увидел свою вторую книгу. Взял и раскрыл на двадцатой странице.
Я былинных окликаю великанов, отдаю в их богатырские объятья и заботу, и охрану мирных пашен, и надежду на сияющий рассвет… Только быль моя былинная не вечна, только сила богатырская иссякнет, и на смену исполинам придут орды обуянных хищной жадностью уродцев. Эти карлики не станут жарить мясо человечье на кострах и хороводить, мир они оденут пестрой мишурою и сожрут его в свой мутный час похмелья…[2]
"Боже, какая безнадега… — подумал Иван. — И это я писал пятнадцать лет назад? Я уже тогда знал свою участь. Но теперь я так не напишу никогда… Вообще ничего не напишу…"
— Сколько у вас экземпляров этой книжки? — спросил он продавщицу.
— Та, что на витрине, и еще одна. Будете брать?
— Да. А в каком количестве вы ее получили?
— Штук двадцать дня три назад.
"Интересно, значит, я уже стал довольно известным, если меня так разбирают", — подумал Чудаков и, расплатившись за книжки, вышел на улицу.
