Знал бы ты, из-за чего, сам расшибся бы.
А я за три минуты успею десять миль пролететь. Да мне столько и не надо. Мне до трюма в грузовике Даны заметно ближе.
Немного отпускаю педаль. Пускай воздух нас тормозит.
– А чего ты не… – Борисыч тычет пальцем через плечо.
– Если честно, я побаиваюсь лишний раз давать разряд на корму. Не понравилось мне это силовое поле. По-моему, оно для Машкиных мозгов не намного лучше, чем «пауки». Такие наводки, что пробивает защиту. Легонько, но пробивает. Ладно, джентльмены, готовимся.
– На космодроме по-прежнему тихо.
– Понял.
– Беспокоит меня это. Должны они были догадаться, куда мы нацелились.
– А меня не беспокоит. Погода?
– По нулям.
– Понял. Внимание, зажимаю подвеску. Сели ровно, и чтоб ни звука.
Впереди та самая развязка. Камера показывает, что под ней затор, битком набиты грузовики, и вовсю суетится полиция. А нам туда не надо. Нам чуть-чуть правее, на недостроенный вылет. Его и не думали перекрывать, там пластиковое ограждение с мигалками. Бедная Маша, получишь ты сейчас по морде.
Маша – это тебя Лена так назвала.
Машина – из спокойной прошлой жизни, Лена – из счастливой прошлой жизни, до войны, которой не было.
Они признали наш город легитимной военной целью. Просто транспортный узел, ничего больше. Там даже офиса корпорации не было. И меня там не было. Лучше бы я там был. Лучше бы я тогда сдох под обстрелом…
Сто девяносто миль.
– К маневру!
Под развязкой все разбегаются, думают, сейчас воткнусь. Легонько двигаю рулём вправо.
Это момент истины, о котором я Борисыча не предупреждал. Есть шанс, что я просто возьму да промахнусь, не впишусь в поворот. Или уже на вылётной дорожке не впишусь – она на полпути загибается влево. Полностью уверен в машине, полностью уверен в резине, полностью уверен в себе.
Но чего будет, не знаю.
Машка с зажатой намертво подвеской выпрыгивает на подъём, раскорячившись, словно турбореактивная черепаха. Бац! Мы не сбили и не пробили ограждение, мы его проткнули.
Мчимся вверх, к небесам. С заднего сиденья доносится тоненький противный вой.
Идеально прописываем левый, встаём на прямую, размётываем ещё одно ограждение, проходим в сантиметре от асфальтоукладчика и упираемся носом в серое пасмурное небо. Хрусь – под колёсами шершавый бетон. В момент отрыва я бросаю педаль.
Кончилась дорога.
Мы взлетаем.
– Спокойно! – очень спокойно говорит Борисыч непонятно кому, себе, наверное.
Вой сзади усиливается и переходит в восторженный оргазмический вопль. Просили ведь – ни звука. Но чего с них взять, с чайников. Они никогда не летали на автомобилях.
Под нами на долю секунды мелькает широкая магистраль, мы пересекаем её под углом. Я с холодным интересом смотрю в окно. Высоко летим, должно быть, к ясной погоде.
Чёртова погода, ждали штиля трое суток.
И ждали шанса долгие годы.
«Тим, ну хватит орать, кончай уже», – думаю я.
Машина опускает нос. Гляжу вперёд. Там нас поджидает ещё один момент истины, последний.
Если, конечно, на космодроме не приготовились к встрече и не расставили технику по периметру. Тогда придётся снова прыгать. А может, сейчас так мягко приземлимся, что прыгать будет уже некому.
Мы проносимся над «заправкой» – станцией замены аккумуляторов, – потом над какими-то хозяйственными постройками, едва не чиркнув брюхом, и валимся на гладкий травянистый склон. Компьютерная модель показала, что сесть должны плавно и ровно. Вот почему я боялся ветра. У нас снизу кевларовое днище, а спереди ещё дополнительная лыжа, но если хоть немного сдует с траектории, мы при малейшем перекосе так этой лыжей треснемся, что запчастей не соберём.
Палец на кнопке. Разжать подвеску? Нет. Я же решил, я же всё решил.
Чпок! Сильный удар на корпус со всех четырёх колёс разом. И мы катимся вниз совершенно прямо, теряя скорость. Катимся, трам-тарарам, катимся.
– Простите… – выдыхает Тим. – Извините, пожалуйста.
– Кажется, молодой человек кончил, – глубокомысленно изрекает Борисыч.
– Да ну вас…
Точно, кончил. Это бывает, когда на автомобиле вытворяют нечто особенное. Чаще с женщинами, правда.
Разжимаю подвеску, несёмся по зелёному полю, машину слегка потряхивает. Здесь должно быть ровно, я проверял, но всё равно неприятно, когда под колёсами не пойми чего. Подтормаживаю.
