Закончив уборку операционной, девочка вышла в кухню и принялась готовить врачу большой бифштекс.
Из холодильника она достала бутылку пива "Миллерз" и налила врачу большой стакан. Он сел в кухне за стол. Пока он пил пиво, мне его почти не было видно.
Тут Вайда зашевелилась. Открыла глаза. Какой-то миг она не видела ничего, а потом увидела меня.
— Привет, — сказала она далеким голосом.
— Привет, — улыбнулся я.
— У меня голова кружится, — сказала она, становясь ближе.
— Не волнуйся, — сказал я. — Все прекрасно.
— О, это хорошо, — сказала она. И вот она здесь.
— Лежи спокойно и ни о чем не думай, — сказал я.
Из-за стола в кухне поднялся врач и вошел к нам. В руке он держал стакан пива.
— Она приходит в себя, — сказал он.
— Да, — сказал я.
— Хорошо, — сказал он. — Хорошо.
Он забрал свой стакан пива и снова ушел на кухню, и снова сел за стол. Он очень устал.
Потом я услышал, как люди в комнате за спортзалом одевают свою дочь. Они торопились уехать. Звуки раздавались такие, точно они одевали пьяную.
— Руки не поднимаются, — сказала девушка.
Родители что-то сурово ей сказали, и она подняла руки в воздух, но они так и не смогли надеть на нее маленький лифчик, поэтому бросили эти попытки, а мать положила его к себе в сумочку.
— ОХХХХХХХХХХХ! Мне так дурно, — сказала девушка, пока родители полунесли-полувыволакивали ее оттуда.
Я услышал, как захлопнулась пара дверей, а потом наступила тишина, если не считать того, что в кухне готовился обед врача. Бифштекс жарился на очень горячей сковородке и сильно шумел.
— Что это? — спросила Вайда. Я не понял, о чем она спрашивает — об уходящей девушке или о жарящемся бифштексе.
— Это врач обедает, — сказал я.
— Уже так поздно? — спросила она.
— Да, — ответил я.
— Я надолго отключилась, — сказала она.
— Да, — сказал я. — Нам скоро уходить, но мы подождем, пока ты не почувствуешь себя в состоянии.
— Посмотрим, — сказала Вайда.
В комнату вернулся врач. Он нервничал, поскольку проголодался, устал и собирался закрыть на некоторое время клинику, чтобы расслабиться и отдохнуть.
Вайда посмотрела на него снизу, а он улыбнулся и сказал:
— Видишь, без боли, милая. Все чудесно. Хорошая девочка.
Вайда улыбнулась очень слабо, и врач снова ушел на кухню, к своему уже готовому бифштексу.
Пока врач обедал, Вайда медленно приподнялась, и я помог ей одеться. Она попробовала встать, но это было слишком трудно, поэтому я ненадолго усадил ее снова.
Сидя она причесала волосы, а потом снова попыталась встать, но сил еще не было, и она опять села на постель.
— Меня еще покачивает, — сказала она.
— Это ничего.
Женщина в соседней комнате пришла в себя, и муж почти сразу начал ее одевать, повторяя:
— Ну вот. Ну вот. Ну вот. Ну вот, — со спотыкающимся оклахомским акцентом.
— Я устала, — произнесла женщина, использовав 2/3 своего словарного запаса.
— Ну вот, — сказал мужчина, натягивая на нее еще что-то.
Одев ее, он вошел к нам в комнату и остановился — ему нужен был врач. Он очень смутился, увидев, как Вайда сидит на кровати и расчесывает волосы.
— Доктор? — спросил он.
Врач оторвался от своего бифштекса, встал и остановился в кухонных дверях. Мужчина пошел навстречу, но, сделав несколько шагов, остановился.
Врач вошел к нам в комнату.
— Да, — сказал он.
— Я не помню, где оставил машину, — сказал мужчина. — Вы можете вызвать такси?
— Вы потеряли авто? — спросил врач.
— Я оставил его возле "Вулворта", но не помню, где "Вулворт", — сказал мужчина. — Я найду "Вулворт", если доберусь до центра. Я не знаю, куда идти.
— Мальчик вернется, — сказал врач. — Он отвезет вас в своем авто.
— Спасибо, — сказал мужчина, возвращаясь в другую комнату к жене. — Ты слышала? — спросил он ее.
— Да, — ответила она, и все слова у нее закончились.
— Подождем, — сказал он.
Вайда посмотрела на меня, я улыбнулся, поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Давай попробуем еще раз, — сказала она.
— Хорошо, — сказал я.
Она попробовала встать снова, и на этот раз все получилось. Несколько мгновений она постояла на месте, потом сказала:
— Держусь. Пошли.
— Ты уверена, что держишься? — спросил я.
— Да.
Я помог Вайде надеть свитер. Врач смотрел на нас из кухни. Он улыбнулся, но ничего не сказал. Он сделал все, что от него требовалось, а теперь мы делали то, что требовалось от нас. Мы вышли.
