Мы вернулись ко мне в комнату, сели все вместе на кровать, немного попили виски и составили тихуанский план. Обычно я не пью, но сейчас прикинул, что нынешнее состояние нашей жизни заслуживает нескольких капель.
— Значит, у нас будет абортик, так? — сказал Фостер. — Вы твердо решили?
— Ага, — ответил я. — Мы все обсудили. Так нужно.
Фостер посмотрел на Вайду.
— Да, — сказала она. — Мы еще не настолько созрели, чтобы заводить ребенка. Нас только собьет с толку, а ребенку от этого никакой пользы. На этот свет и так трудно рождаться — что говорить, если у тебя незрелые и сбитые с толку родители. Да, я хочу аборт.
— Тогда ладно, — сказал Фостер. — Бояться тут совершенно нечего. Я знаю хорошего врача — доктора Гарсию. Он сделает небольно и без осложнений. Все будет хорошо.
— Я тебе верю, — сказала Вайда.
Она взяла меня за руку.
— Расклад очень простой, — сказал Фостер. — Сядете здесь на самолет. Он вылетает завтра в 8:15 утра до Сан-Диего. Я взял вам билеты в оба конца. И позвонил врачу — он будет вас ждать. В Тихуану прибудете до полудня, а немного погодя все уже и закончится.
Вернуться можно в тот же вечер, если будете в силах, но если захотите переночевать в Сан-Диего, я вам забронировал номер в «Зеленом отеле». Я знаю парня, который им управляет. Хороший парень. После аборта будет слегка покачивать, поэтому сами решите, останетесь там или вернетесь. Все зависит от того, как ты будешь себя чувствовать, но если станет дурно, не напрягайся — ночуйте в отеле.
Иногда доктор Гарсия пытается задирать цену, но я сказал, что у вас только 200 долларов, а больше нет, поэтому он ответил: «Ладно, Фостер, сойдет». По-английски он говорит так себе, но очень добрый и очень хороший. Настоящий врач. В прошлом году сильно меня выручил с той индейской девчонкой. Вопросы есть — или еще чего-нибудь? Черт! Какая же ты симпотная!
И он трогательно обнял Вайду.
— Похоже, ты обо всем позаботился, — сказал я.
— Вайда? — сказал он.
— Нет, я тоже больше ничего не могу придумать.
— А как же библиотека? — спросил я.
— А что — библиотека? — сказал Фостер.
— Кто за ней присмотрит? Здесь кто-то должен быть. Это важно — кто-то должен находиться в ней двадцать четыре часа в сутки, встречать и принимать книги. Это основа библиотеки. Мы не можем ее закрыть. Она должна работать.
— Ты про меня? — сказал Фостер. — О нет. Я человек пещерный. Придется подыскать другого мальчонку.
— Но здесь кто-то должен остаться, — сказал я, пристально глядя на него.
— Нет-нет, — сказал Фостер.
— Но, — сказал я.
Вайду наша беседа очень развлекала. Я хорошо отдавал себе отчет, что она не понимает моей привязанности к библиотеке. Но каким бы странным ни казалось мое призвание, я обязан был это делать.
— Я — пещерный человек, — повторил Фостер.
— Это наша работа, — сказал я. — Для этого нас наняли. Мы должны заботиться о библиотеке и людях, которым она нужна.
— Знаешь, что я тебе скажу? — сказал Фостер. — Платят тут неторопливо. Я, например, уже два года ничего не получаю. А полагается $295.50 в месяц.
— Фостер! — сказал я.
— Я же пошутил, — сказал Фостер. — Просто маленькая шуточка. На-ка, хлебни еще вискача.
— Спасибо.
— Вайда? — сказал Фостер.
— Да, — ответила она. — Было бы чудесно глотнуть еще. Успокаивает.
— Старый индейский транквилизатор, — сказал Фостер.
— Ты присмотришь за этим местом день или два, пока мы съездим в Мексику на аборт, — сказал я. — Ты не умрешь от того, что раз в жизни поработаешь по-настоящему. Ты уже столько лет не крутил колесо.
— Да у меня в пещерах полно работы, — сказал Фостер. — Знаешь, какая ответственность — книги таскать, складывать, охранять, следить, чтобы грунтовыми водами не подмочило.
— Грунтовыми водами? — в ужасе воскликнул я.
— Забудь, я этого не говорил, — сказал Фостер. — Неохота сейчас во все это вдаваться, ладно — я присмотрю за библиотекой, пока вы не вернетесь. Мне это не нравится, но ничего не поделаешь.
— Грунтовые воды? — повторил я.
— Что тут нужно делать? — спросил Фостер. — Как обращаться с теми психами, что тащат сюда свои книжки? Ты сам-то что тут делаешь? Хлебни вискача. Давай, выкладывай.
