— Что случилось? — спросила Вайда. — Библиотечная прививка не принялась?
— И не говори. Еще вискача! — сказал Фостер, обращаясь к бутылке так, словно она была ладонью целителя, полной бальзама.
— Надеюсь, ты никого не испугал, — сказал я. — Цель библиотеки ведь — не в этом. Мы здесь занимаемся обслуживанием, а не спросом.
— Испугал? Да ты шутишь, малец. Все, черт возьми, совсем наоборот. Проклятье, обычно я лажу с людьми.
— Что случилось? — повторила Вайда.
— Ну что — выхожу я туда, а там черт знает что. То есть, стоит снаружи и…
— Кто? — спросила Вайда.
— Женщина? — безжалостно уточнил я.
— Неважно, — ответил Фостер. — Дайте досказать, черт бы вас побрал! Да, там женщина, и это слово подходит к ней с большой натяжкой. Звонит в колокольчик, подмышкой книга, поэтому я открыл дверь. Это была ошибка.
— Как она выглядела? — спросил я.
— Неважно, — сказал Фостер.
— Давай дальше, — сказала Вайда. — Рассказывай.
Не обращая на нас внимания, Фостер продолжал рассказ по-своему:
— Когда я открыл дверь, она в тот же миг открыла рот. «Кто вы такой?» А голос — как автомобильная авария. Что за хрень?
«Я Фостер», — сказал я.
«Никакой вы не Фостер, я Фостеров видала, — сказала она. — Не врите, вы кто-то другой, потому что вы — не Фостер».
«Это мое имя, — сказал я. — Я всегда был Фостером.
„Ха-а! но довольно о вас. Где моя мать?“ Она еще чего-то требует.
„Что значит — ваша мать? Сколько вам лет, чтоб у вас была мать?“ — Я уже устал подлизываться к этой ведьме.
„Что вам сделать с этой книгой?“ — спросил я.
„Это не ваше собачье дело, самозванец Фостер. Где она?“
„Спокойной ночи“, — ответил я.
„Что значит — спокойной ночи? Я никуда отсюда не пойду. Я останусь прямо вот здесь, пока не выясню, где моя мать“.
„Я не знаю, где ваша мать и, честно говоря, могу процитировать Кларка Гейбла>[11] из „Унесенных ветром“: „мне глубоко плевать““.
„Он назвал мою мать Кларком Гейблом!“ — заорала она и собралась дать мне пощечину. Но я уже все понял и перехватил руку в полете, развернул ее всем корпусом и хорошенько подтолкнул к выходу. Она выпорхнула из двери, точно летучий мусорный бак.
„Отпустите мою мать на свободу! — вопила она. — Мою мать! Мою мать!“
Я начал было закрывать дверь. Тут на меня будто дремота навалилась. Я не знал, просыпаться мне или хорошенько дать этой стерве по мозгам.
Она ринулась к двери, поэтому пришлось выйти наружу и проводить ее вниз по ступенькам. По дороге мы немножко повздорили, но я приподнажал ей на руку, и она малость поостыла, а я одновременно, как истинный джентльмен, предложил сломать ее цыплячью шейку, если она сейчас же не припустит по дороге туда, куда ее только донесут эти вешалки, приспособленные вместо ног.
Напоследок она еще орала: „До чего я дошла? Что я делаю? Что это со мной? Что я мелю?“ И при этом выдирала из книжки страницы и подбрасывала их над головой, как невеста на свадебном обеде.
— Как невеста на свадьбе? — переспросила Вайда.
— Цветы, — пояснил Фостер.
— Ой, я не поняла, — сказала она.
— Я тоже не понял, — сказал Фостер. — Я спустился и подобрал несколько листов — посмотреть, что это была за книга, но на страницах не было написано ничего. Пустые, как снег.
— Бывает, — сказал я. — К нам заходят и авторы не в себе, но по большей части все спокойно. С ними нужно вести себя как можно терпеливее, записать фамилию автора, название книги, добавить небольшое описание в Гроссбух Библиотечного Фонда и предложить им поставить книгу на ту полку, которая им больше нравится.
— С этой-то книгой как раз просто, — сказал Фостер.
Я только открыл рот…
— Описание, — сказал Фостер.
Я только открыл рот…
— Пустая, как снег, — сказал Фостер.
— Я пойду спать в фургон, — сказал Фостер.
— Нет, тебе здесь найдется место, — сказал я.
— Останься, пожалуйста, — сказала Вайда.
— Нет-нет, — сказал Фостер. — Мне в фургоне удобнее. Я в нем всегда сплю. У меня там есть спальник, и мне там уютно, как клопу в матрасе.
Нет, все уже решено. Старине Фостеру — фургон. Вы, ребятки, выспитесь хорошенько, вам рано вставать на самолет. Я отвезу вас на летное поле.
— Не получится, — сказал я. — Мы поедем на автобусе, а ты останешься здесь присматривать за библиотекой. Ты не забыл? Она должна быть открыта все время, пока нас не будет. Ты должен оставаться здесь, пока мы не вернемся.
