— Черт, нет. Я… я не имею ни малейшего понятия. — Потирая переносицу, как будто у него раскалывается голова, он присаживается на свободное сиденье, и я устраиваюсь рядом. — Прости.
— Виола Максфилд, приятно познакомиться, — выдавливаю я из себя. — Что ты еще не помнишь?
— Не знаю, я как будто в вакууме. Очнулся после долго сна здесь, в вагоне, примерно полчаса назад.
Мое сердце начинает так стучать, словно выпрыгнет сейчас из горла. С это же момента и в моей жизни все пошло кувырком.
— Это первое, что и я помню.
Шон резко поднимается и произносит:
— Идем. — Он хватает меня за руку и тащит за собой, словно воздушного змея на веревочке. Странно, хотя мы знакомы всего полчаса, рядом с ним я чувствую себя в безопасности, как за стеной, и кем бы не являлся этот парень для меня раньше, но у нас уже есть кое-что общее. Общий груз тайны на плечах, что роднит сильнее, чем любые узы.
— Куда ты меня тащишь?
— Туда, где очнулся, может, в том месте остались наши личные вещи.
Мы протискиваемся мимо идущих навстречу ребят, за спинами которых висят кофры с музыкальными инструментами, и Шон наконец останавливается. Я решительно сжимаю кулаки и осматриваю купе. Под аккомпанемент недоуменных взглядов мы обшариваем все свободные места возле скамеек, но ничего, кроме его куртки и моего пальто, не находим.
— Что у тебя с собой? — спрашивает он, залезая в свои карманы и выгружая оттуда свернутые купюры и небольшое портмоне.
— Только сумка. — Я тянусь к молнии, чтобы высыпать содержимое на столик, но меня останавливает бодрый голос контролёра:
— Приготовьте билеты! — Я перевожу взгляд на Шона, на что он молча поднимает плечи. Я начинаю судорожно рыться в сумке, и содержимое моей косметички рассыпается по полу.
— Давай же, может, они у тебя в одном из карманов? — тормошу я парня, а сама опускаюсь на колени, принимаясь запихивать вещи обратно.
Шон трясёт свои вещи, шарит по карманам, но внутри пусто, как и в наших головах.
— Мисс?
Я поднимаю испуганный взгляд на тучного мужчину в ярко-синей униформе, в его руках зажат компостер, и он ждёт.
Шон делает шаг вперёд. Я прячусь за собственным парнем, как трусиха.
— Послушайте, мы потеряли билеты… может, мы сможем договориться, заплатить сейчас?
Меня окатывает волной стыда, раскаленной и красной — какой позор! — но я отталкиваю её, убеждая себя, что сейчас это не самая главная из наших проблем.
Шон сможет уладить эту ситуацию. Определённо. Потому что так и излучает уверенность.
Тишина в вагоне словно весит тонну, но взгляд проверяющего говорит громче любых слов, когда нас, публично обругав, выгоняют, выбив на тонкой бумажке штраф.
— Аккуратнее! — Контролер поезда практически выталкивает меня на промозглый, залитый светом перрон. Уже знакомые руки ловко подхватывают меня, не дав пропахать носом серую ленту бетона, тянущуюся вдоль путей, и где-то на уровне подсознания вспыхивает уверенность, что он меня обязательно поймает.
— Спасибо, — выдавливаю я улыбку, и теплый пар вырывается следом за ней. Шон сдержанно кивает в ответ.
Люди на этой станции практически не выходят, лишь пара человек садится в поезд. Состав испускает облако пара из-под колёс и издаёт протяжный гудок. Я отчётливо вижу, как на платформу из соседнего вагона другой проверяющий выталкивает двух парней, так же как и нас минуту назад.
И один из них мне уже знаком. Тот странный тип, с которым я столкнулась в туалете. Он складывает руки на груди, рассматривая практически пустой перрон, и его взгляд останавливается на мне. Чёрные пряди падают на глаза, выглядывая из-под серой шапки.
Его друг, стоящий рядом, что-то рассказывает, активно жестикулируя, и мне вдруг приходит в голову мысль, что его светлые волосы можно сравнить со снежным сугробом или горкой взбитых сливок.
На перроне к этому моменту остаёмся лишь мы четверо.
— Надо решить, что делать дальше, — вырывает меня из раздумий низкий голос Шона. — Пойду спрошу у тех парней, может, они знают, как добраться до ближайшего города.
Я остаюсь на месте, ожидая. Вдалеке мягким золотом мерцают огни; судя по табличке, мы на станции Эмблсайд. Ветер приносит запах печеных яблок и корицы из пекарни, притаившейся на другом конце вокзала. На секунду меня пронзает приступ острой тоски. Ведь где-то находится мой дом, где наверняка ждут родители.
