Прекрасные и бездушные. У них нет сердца. В главном лагере нет никого, кто был бы похож на них. Не было мужчин таких красивых, как Джин и его братья, которые были предназначены для того, чтобы заполнить мир себе подобными. Она хотела их. Она опускалась даже до того, чтобы уходить в горы к ним. А когда их полусумасшедший братец сбежал из дома, они кинулись его искать, бросив ее одну. И вот теперь ей пришлось идти одной, в темноте, как будто она, Джейн Фланаган-Гуттиериз, ничто, как будто ничего не значит, что она ради них вышла из лагеря и пришла к ним, забыв все наставления родителей.
Гнев придал ей сил. Гнев заставлял ее идти дальше по извилистой тропе. Она шла между курганов, придерживаясь направления на солнце, которое уже висело над самыми вершинами гор.
И внезапно – движение в кустах – это был ребенок. Сердце ее сжал ужас, оно чуть не выскочило из груди. Она остановилась, со страхом глядя на мальчика, едва виднеющегося среди кустов. Одежда его представляла собой лохмотья, волосы были слишком длинными. Но все же он был человек. Привидения, так называли их, живущих, подобно Грину, среди курганов. Но это был еще совсем мальчик. Он гораздо лучший проводник, подумала Джейн, чем Джин и его братья.
– Я из лагеря, – сказала Джейн таким тоном, каким она всегда говорила с ази, когда хотела получить от них что-то. – Я хочу пройти к лагерю. Ты понимаешь? Ты проводишь меня?
Фигура шевельнулась, не произнеся ни слова. Затем начала медленно удаляться.
– Подожди, – сказала она. Ее внезапно охватила паника. Она подумала, как сможет она объяснить дома свое позднее возвращение. Этот мальчик не выказывал желания помочь ей. И теперь, когда станет темно, а она еще не вернется, родители пойдут ее искать. И тогда ей не отделаться тем, что она ловила рыбу и просто заблудилась.
– Подожди!
Позади нее послышался шорох в кустах. Она обернулась и увидела полдюжины других Привидений, которые молча тянули к ней руки.
– О, нет! – вскрикнула она. – Вы не... – Сердце отчаянно билось в груди. – Я дойду сама. Спасибо. – Она видела их глаза. Глаза сумасшедших. Глаза ариэлей. Она отступила назад. – Я иду домой. Меня ждут. Меня уже ищут.
Они приближались бесшумно. Только легкий шорох кустов выдавал их движение. Некоторые из них были в лохмотьях, на других сохранились остатки одежды. Странные, бесшумные, безумные...
Она вспомнила о том, кто остался сзади, и резко повернулась. И тут же вскрикнула. Мальчик был совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.
– Эй, держи руки при себе! Не трогай меня! – крикнула она, стараясь не показать свой страх. У нее еще оставалась надежда, что среди них есть мальчики, недавно убежавшие и не до конца одичавшие, на которых можно подействовать окриком. «Будь властной – учила ее мать, офицер оперативной службы. – И всегда знай, что делать, если люди отказываются выполнять твой приказ».
Она смотрела на мальчика, застыв на месте, и вдруг поняла, что остальные тоже уже рядом, сзади.
Она резко повернулась, пытаясь этим движением напугать их и найти выход из их цепи. Но они вцепились в нее, в ее одежду. Я немного опоздала, подумала Джейн, даже не думая о том, что она может погибнуть. Джейн ударила одного из них тем ударом, которому ее научила мать, сбила его с ног, но мальчиков было слишком много. Они навалились на нее, схватили за волосы, держали руки. У некоторых из них были дубинки, которыми они угрожали ей, если она не прекратит сопротивление.
«Будь что будет», – подумала Джейн. Во всяком случае, еще никто не слышал, чтобы Привидения убивали. Сейчас она поддастся им, а затем постарается найти способ убежать, когда они потеряют интерес к ней.
Они связали ей руки, потащили с собой. Джейн шла, не сопротивляясь, но старательно запоминала дорогу. Может, ей самой удастся сбежать, а может, Джин с братьями найдут ее.
А если этого не случится, то отец и мать вместе с оперативниками, которые хорошо знают окрестности, пойдут искать ее. Они пойдут с ружьями, так что главное сейчас – продержаться, и не вызвать в них жестокости. Они шли длинной и извилистой тропой среди курганов, так что Джейн скоро потеряла ориентировку. Единственным ее ориентиром осталось солнце, низко висящее над горизонтом. Она уже ощущала отчаяние, и только чувство самосохранения удерживало ее от необдуманных действий, которые могли бы привести к смерти.
