1lyutostanskiy i talmud i evrei tom 1 - страница 16

и привел в систему. Он первый сгруппировал ее материал по отдельным предметам, и

сборник его «галахи» известен под названием «мишны рабби Акивы». Его опыт, по

всей вероятности, служил образцом для дальнейших сборников «галахи», также под

названием «мишны». Акива дал «галахе» свой метод и свою систему и так укрепил ее,

что о повороте назад не могло быть никакой речи, а оставалось только заботиться о

дальнейшем ее развитии. В «агаде» он тоже выдвинулся таким образом, что был

единственным счастливцем, который из области высшего знания мог вернуться не

затронутым в своих религиозных убеждениях. И в этой сфере известны так называемые

«Буквы рабби Акивы», в которых трактуется: о величии Божием, творении и

воскресении; о создании земного и небесного мира и их разрушении; о благодеяниях

Божиих; о возвышении бедных; о будущем творении; о совокупности букв Божьего

имени, переданных в откровении Моисею; о многих ключах, которых Бог не доверяет

ни одному ангелу; о раскаянии; о радостях благочестивых в раю; о человеческих

органах; о песнопении букв перед Всевышним и возвышении их до его короны; о душе;

о страданиях грешников после смерти, об аде; о храме и Св. Писании и его величии; о

сотворении органов человеческого тела для прославления Господа; о языке

человеческом; о рае, показанном Богом Моисею; о миссии Моисея; о поколении во

времена потопа и смятении при Вавилонском столпотворении; о наказаниях

безбожников в аду; о страстях и смерти человека (Талмуд Вавилонский, трактат

Берахот 13).

При чтении всего, что говорится Акивой, - излагают талмудистские толкователи, -

надобно иметь в виду не буквальный смысл изложенного, а внутренний, сокровенный и

главнее всего - цель. Так, в главе, которая служит земным целям, Акива, имея в виду

облегчение народу условий современной жизни, или связь нового закона с древним,

прибегает часто к такого рода объяснениям и развитию одной «галахи» из другой, или

из разных букв Св. Писания, которые носят на себе явные следы фикции, при помощи

которой достигаются благоприятные результаты. Тем более следует относиться с

большой осторожностью к учению его в «агаде», посвященной не земным интересам,

где ученый имеет в особенности в виду скрывать свою мысль от людей, коим

метафизика недоступна, и говорить поэтому намеками, ссылаясь сжато на указания,

смысл которых понятен одним специалистам.

Укажем, например, на следующее. Акива утверждает, что в Песне Песней

Соломона речь идет о любви Иеговы к своему народу и, согласно с этим основным

указанием, всем понятиям и выражениям этой эротической песни дается совершенно не

то значение, какое они имеют в устах возлюбленного. Такое применение идеи о любви

Бога к народу может показаться немного странным в устах ученого. Но дело

разъяснится, когда будет указано, в какое время и по какому поводу высказан был этот

взгляд Акивой. Речь шла о том, что Песнь Песней следует признать книгой

апокрифической, не подлежащей причислению к книгам библейским.

Итак Талмуд делится на две части - «галаху» и «агаду». «Галаха» была законом;

«агада», напротив, делом личного призвания. Таково существенное различие между

этими двумя отделами Талмуда. Изучая «галаху» в ее историческом развитии, невольно

замечаешь громадное влияние изменчивых условий политической и религиозной

жизни, которые постепенно порождали в Талмуде новые и новые предписания. Сами

талмудисты признают «агаду» в буквальном смысле, и на это есть указание в Талмуде.

«Некогда рабби Элиезер, по смерти своей, явился ученикам, которые спросили его, что

делает теперь Авраам на небе? Рабби Элиезер ответил им, что Авраам теперь прилег на

коленях у Сарры, и Сарра ищет в голове его. Когда один из учеников Элиезера

осмелился предполагать здесь аллегорию, то по общему приговору за эту дерзость

подвергся отлучению»1.

В Талмуде внешняя формальность важна не сама по себе, а по своей

всесторонности и общеприложимости, в силу которых, с принятием этой формальной

стороны всеми евреями ни один член еврейской общины внешним своим поведением и

обрядностью не отличается от другого; каждый из них по внешнему виду может узнать