Таковы исходные позиции, которые неминуемо, неотвратимо приводят капитализм к оруэлловскому обществу. Автор «1984», пытаясь опорочить социализм, на деле домыслил в художественных образах то, что в эмбриональном состоянии уже заключалось в капитализме. Возьмем для примера — классического — Соединенные Штаты. Конституция США, провозглашенная около двухсот лет назад, начиналась со слов «Мы, народ…» Но это были не «пролы». 55 членов конвента, принявшего конституцию, состояли из плантаторов-рабовладельцев, крупных землевладельцев, финансистов и промышленников.
Нет «пролов» и в нынешнем конгрессе США. Недаром одну из его палат — сенат называют «клубом миллионеров», а популярная в Штатах поговорка гласит: «Конгресс — это самое лучшее из того, что можно купить за деньги». Естественно, подобные подарки делают себе те, кто имеет кучу денег, сравнимую с компьютерными отходами АНБ. «Я верю в разделение труда, — говорил сенатор Пенроуз. — Вы посылаете нас в конгресс. Мы принимаем законы, которые дают вам возможность делать деньги. Из полученных прибылей вы вносите новые вклады в наши избирательные фонды, чтобы опять направить нас в конгресс для принятия законов, которые позволят вам делать еще больше денег». Это не из сатирической утопии Оруэлла. Пенроуз не персонаж романа «1984». Он действительно был членом сената США. Кстати, високосный 1984 год — год очередных президентских и парламентских выборов за океаном. Уже сейчас на дальних подступах к ним ясно, что они будут наиболее дорогостоящими выборами в американской истории.
«Пролы и животные свободны»… Невольно вспоминается несколько пошловатый анекдот о некоей даме, не желавшей выходить замуж за гориллу лишь потому, что у нее нет денег. Оруэлл, как всякий стандартный ренегат социализма, отчаянно пытался развести причинно-следственные мосты между властью денег и демократическими свободами. Но, как художник — воздадим кесарево кесарю — весьма незаурядный, он то и дело наводил эти мосты.
НЕДАРОМ неоконсерваторы, как ныне величают себя «перековавшиеся» леваки и либералы всех мастей — от ультракрасных до пастельно-розовых — никак не могут простить Оруэллу, ставшему во всем остальном их знаменосцем, что он, «подарив» свободу капитализму, «оставил» за социализмом равенство, ну «хотя бы» в экономической области. Так, один из столпов американского неоконсерватизма, редактор журнала «Комментари» Норман Подгорец, процитировав слова Оруэлла о том, что «капитализм, вероятно, обречен», поскольку он «ведет к очередям безработных, крахам на бирже и войне», с явным сожалением и даже неудовольствием присовокупляет: «Нет ничего более трудного для интеллектуалов в наш век, чем полный отказ от социализма». Не смог сделать этого даже Оруэлл, продолжает Подгорец, «хотя он и гордился своей силой смотреть в лицо неприятным фактам».
Здесь не место вдаваться в дебри вопроса о том, сколько социалистического «осталось» в Оруэлле. (Он умер в 1950 году сорока шести лет от роду). Я остановился на высказывании Подгореца лишь потому, что оно содержит, во-первых, признание гигантского влияния идей социализма на интеллектуальную элиту Запада, а во-вторых, — «слабинки» Оруэлла. (Меня нисколько не удивило бы, если бы «детектор лжи» или телескрин «Большого Брата», вернее, дядюшки Сэма, поставил Оруэллу, несмотря на его, казалось бы, животный, патологический антикоммунизм, «неуд» по идеологическому поведению).
«Сила смотреть в лицо неприятным фактам» — как раз и является источником парадоксальной на первый взгляд метаморфозы, которую претерпевает «1984». Пасквиль на мир социализма превращается в «натурную съемку» капитализма.
Соединенные Штаты эпохи «имперского президентства» Рональда Рейгана наиболее разительный тому пример. Возврат к первоначально дикой нахрапистости капитала, беззастенчивый демонтаж и без того худосочного социального законодательства, блеск злата и треск рубищ все реже обставляются медоточивой фортификацией лжи. Как сказал сам Рейган, правда, по несколько иному поводу: «Если вы пытаетесь мешать соль с сахаром, то у вас не будет ни хорошей соли, ни хорошего сахара». В мире капитала «сладкая жизнь» немногих оплачена тем, что большинство общества возвращается несолоно хлебавши с пира «всеобщего благоденствия».
