Война — это мир
Свобода — это рабство
Невежество — это сила
Я нисколько не преувеличиваю. Не только по существу, но даже по форме. Так, девиз американских стратегических ВВС гласит: «Мир — наша профессия», а радиодиверсионные центры Вашингтона именуют себя «Свободой» и «Свободной Европой».
Теперь о невежестве. Один из правителей оруэлловской утопии восклицает: «Вы видели останки мамонтов, мастодонтов, гигантских рептилий? Конечно, нет. Все это выдумки биологов девятнадцатого века». Ну, как тут не вспомнить «обезьяньи процессы» в США! Не только в 20-х годах, но и в конце 70-х. Как тут не вспомнить президента Рейгана, отказывающегося верить в динозавров, ибо их существование противоречит библейской космогонии?! Вот вам еще одно, хотя и частное, доказательство того, что Оруэлл был невольным самострелом — метил в одних, попал в других. В своих.
В августе прошлого года в один и тот же день в Соединенных Штатах произошли два события. В Вашингтоне, как раз у памятника Линкольну, о котором говорил Рейган, состоялся грандиозный митинг участников похода в честь 20-летия марша на столицу Мартина Лютера Кинга, требовавшего равных прав для негров. В Сиэтле открылся съезд реакционной, милитаристской организации «Американский легион», президент, находившийся на отдыхе, решил прервать его и выступить с речью, догадайтесь, перед кем? Впрочем, здесь особой догадливости не требуется, как писал Джеймс Рестон в «Нью-Йорк тайме», «президент чувствует себя гораздо уютнее со старыми солдатами» и, добавим от себя, с новейшим оружием. Да, Рейган полетел в Сиэтл, забыв о Линкольне, о двух сторонах его профиля, о его понимании слов «Мы, народ…» и о его жизненном девизе. А ведь в тот день у памятника Линкольну собрались не только цветные Америки, но представители всех слоев населения страны, требовавшие не войны, а мира; не рабства, а свободы; не невежества, а образования.
РЕЧЬ, вернее, «Новоречь», президента в Сиэтле перед «Американским легионом» была словно написана под диктовку Оруэлла. Вот всего лишь несколько примеров, имеющих самое непосредственное, животрепещущее касательство к злобе сегодняшнего дня. Президент говорил, обращаясь к легионерам: «На вашем бостонском съезде в 1980 году я торжественно пообещал добиваться соглашений о сокращении вооружений… Мы сдержали это обещание». Неужели президент исходил из того, что весь мир оглох от контузий, полученных в прошлых войнах? Конечно, нет. Он просто пользовался «Новоречью». Ведь «нулевое», «промежуточное» и прочие предлагавшиеся им решения были решениями-оборотнями, как «двойное» решение НАТО — плодом двоемыслия философии агрессии и гонки вооружений. Президент говорил, поглядывая на суфлерскую будку, в которой сидела, ухмыляясь, тень Оруэлла:
«— В этом двойном подходе нет никакого противоречия… Возрождение впечатляющего потенциала сдерживания и поиски реального сокращения вооружений и реальной стабильности — это две стороны одной медали, на которой вычеканено: «Мир и безопасность». (Помните девиз американских стратегических ВВС? — М. С.). Наши усилия направлены на поддержание мира, и этим сказано все. Мы не стремимся к гонке вооружений. В действительности мы стремимся обратить вспять тенденции, вызвавшие эту гонку…».
Умри, лучше не скажешь!
На языке вашингтонской «Новоречи» провал женевских переговоров — это их успех. Такова логика двоемыслия. Недаром гонка вооружений объявляется «реальным сокращением вооружений». Недаром подобная политика проводится под девизом, с абсолютной точностью скалькированным с оруэлловского «1984». Я имею в виду формулу: «Сокращение через наращивание». Ни дать ни взять чистой воды Джордж Оруэлл!
Но шедевр «Новоречи», ее кульминация были еще впереди. Рейган достиг их когда провозгласил:
— Мир — прекрасное слово, но его используют слишком вольно, иногда даже злоупотребляют им. Как я уже говорил, мир — не политика, а цель. Те, кто не понимает этого, вредят сами себе. Невилл Чемберлен в 30-е годы мыслил себе мир как расплывчатую политику и в результате приблизил нас ко второй мировой войне. Сегодняшнее так называемое «движение за мир» при всей своей современной пышной риторике и театральности допускает все ту же старую ошибку.
