— Никакого права!
— Пойдем разберемся!
Мордхе слушал и удивлялся своему равнодушию, все время ощущая, что ноги у него совсем промокли, а измятые сапоги набрали воды.
Вокруг собрались любопытные парни, предлагали размокшие папиросы, утешали, что до деревни недалеко. Подвыпивший крестьянин средних лет ходил от одной группы солдат к другой, угощал водкой и, размахивая руками, предупреждал:
— Ой, братишки, проиграете вы. Покайтесь. Точно проиграете.
Ветер подхватил слова, мокрые от дождя, и разнес плохую новость во все стороны.
— Заткните ему рот!
— Что он каркает, наглец!
— Не дайте ему уйти!
Крестьянина связали и положили на телегу. От его предсказаний стало еще холоднее.
Колонна двинулась в путь, дошла до деревни. Солдаты улеглись в хатах, стойлах, амбарах.
Мордхе с Вержбицким расположились в конюшне. Мордхе с трудом стащил промокшие сапоги, сунул ноги в теплый лошадиный навоз, и, когда его стало клонить ко сну, в его голове все еще звучали слова крестьянина:
— Вы проиграете, братишки, вы проиграете…
На маленьком деревянном подворье, где расположился Лангевич со штабом, все спали. Интендант Винницкий, без шапки, стоял на ступеньках под дождем. Рябое лицо, большие круглые глаза, как у совы, лохматые жесткие волосы — все свидетельствовало о том, что Винницкому подвластны ночные силы, которым он не дает обрести покой.
Он стоял без факела, узнавал любого улана в своем полку и окликал его по имени. Винницкий отправлял солдат в соседние деревни за едой и за кормом для лошадей и кричал вслед каждой отъезжающей телеге:
— Без провианта не возвращаться!
Во влажной темноте скрипели колеса. Лошадиные копыта шлепали по лужам, брызги летели во все стороны. К лестнице подъезжала одна пара перепуганных лошадей за другой.
Винницкий был доволен, он не сомневался, что утром, когда проснутся голодные солдаты, телеги уже будут стоять на подворье.
Дождь и ветер не утихали, хлестали в полях и между деревенскими хатами. В приглушенных голосах, доносившихся со всех сторон, чувствовался страх перед ночной тьмой.
Винницкий навострил уши, потянул плоским носом воздух, словно животное, и решил, что надо идти в деревню. Что-то уланы долго не возвращаются. Он подмигнул стоявшим возле него солдатам, и они отправились к распахнутым воротам. Шли минут десять, молчали, не зная, добрались ли уже до деревни или заблудились. Влажная темная ночь окутывала лица, лишая зрения. В ушах звенело. Перед глазами мелькали холодные искры, потом превращались в круги. Казалось, что ноги топчутся на одном месте.
Залаяла собака, резко и звонко. Солдаты пошли на лай и услышали оклик:
— Кто идет?
— Свои.
У хаты стояли уланы с телегой, груженной провиантом.
— Что вы тут делаете? — спросил Винницкий.
— Мы реквизируем продовольствие, пане полковник!
— Не полковник, не полковник, с вами говорит генерал, — разозлился Винницкий, нащупал ручку и резко открыл дверь.
Тухлый запах подгнившего картофеля ударил в лицо. Лучина, горевшая на кухне, лишь усиливала темноту, и Винницкий, войдя, ничего не смог разглядеть. Он поднял лучину.
Посреди комнаты на коленях стояла баба в одной рубашке, хватая солдат за руки:
— Пожалейте бедную бабу, мы же все христиане, не вынимайте кусок изо рта… У меня нет ничего, кроме этих двух куриц…
Солдаты увидели Винницкого, переглянулись и отдали честь.
— Что такое? Что такое? — Винницкий сердито посмотрел на бабу и улыбнулся.
— Пане начальник, — бросилась она к Винницкому, — сжальтесь!
— А где твой муж?
— Он спит.
Ноги у крестьянки подкосились. Страшное лицо Винницкого перепугало ее до смерч и. Она была уже готова отдать куриц, лишь бы солдаты убрались из хаты.
— Как он может спать в таком шуме? — Винницкий подошел к кровати. — Он притворяется! А что у тебя здесь в глиняном горшке?
— Пара яиц, пан начальник!
— Сделай омлет, только быстро! — крикнул он и вытащил из-под крестьянина перину. — Иди, разожги печь.
Крестьянин открыл испуганные глаза, посмотрел на свои голые черные, как земля, ноги, взглянул на Винницкого и, согнувшись в три погибели, спустился с кровати в короткой рубашке до пупа. Он хотел натянуть штаны, сушившиеся на веревке у печи, но Винницкий закричал:
