У него были более длинные ноги, широкие штаны грузчика и свободная рабочая куртка. И, конечно, не модельные туфли с каблуком. Мне, подумав, пришлось обуть именно их и сейчас я жалел. Обливался потом, старался не отстать и жалел. Что поделаешь — белый и респектабельно одетый мужчина в черном квартале, обувший ботинки на каучуковой подошве… однозначно коп. Да и не собирался я с места в карьер нестись за этой африканской антилопой в почти человеческом обличье. Но пришлось.
Соккоро уходил, Соккоро несся как настоящий спринтер и окажись тут тренер американской сборной по бегу — быть ему приглашенным в хренову команду. Я даже решил достать ствол и начать стрелять, но…
Против лома нет приема. Против палки, ударившей по ногам из-за угла — тоже. Африт рухнул, смешно раскидав длиннющие конечности, а Роецки, запыхавшаяся и злая, долбанула его еще пару раз. Совершенно меня не удивив. К ее способу ведения переговоров с нашими клиентами весь отдел привык после первого же совместного дела.
Когда я добрел до них и остановился, мечтая только о торчащей из стены трубе с краном, блестящий ботиночек Роецки мягко, но очень уверенно, придавливал горло нашего бегуна.
— Посмотри его сумку, Кроу.
О, да, моя госпожа, сейчас я все сделаю.
Роецки ненавидела Старых и не скрывала этого. Огромный африт, тихо лежавший на земле, это доказывал. И, как мне кажется, дело было вовсе не в матовом «спешиал полис», смотревшем ему в лоб. Наша слава всегда идет впереди нас, и слава Роецки, судя по всему, даже больше, чем думалось.
В сумке…
— Вот ты урод, — сказал я и пожалел об одной очень нужной мне вещи. О кастете, оставленном дома.
В сумке, совершенно спокойно, лежало не меньше двух фунтов пурпурной пыли. Дряни, что покруче героина с кокаином вместе взятых.
— Еще какой, — согласилась Роецки. — Встать, ублюдок.
Я оглянулся. На удивление было пусто, никаких мамаш в передниках и тюрбанах из полотенца, вечно орущих многочисленных детей и даже кошек. На руку, ничего не скажешь.
Соккоро, потрясывая чересчур длинной для человека шеей, встал. И тут же сел обратно. Роецки, явно разозлившись, приложила коленом в то самое место, что одинаково и у людей и у Старых. Если те мужчины, конечно.
— Снова за свое, Соккоро… — Роецки покачала головой. — А я говорила, что тебе нужно выписать путевку куда-то подальше и похолоднее.
Когда лиловый африт вдруг начал сереть, до меня дошло. Роецки говорила про Хелль, самую страшную каталажку для Старых, место, откуда некоторые не возвращались.
— Хочешь остудить свой пыл к деньгам? — поинтересовалась она, сразу беря быка за рога. — М?
Соккоро бледно серел и молчал. И теперь начал раздражаться уже я.
Пурпурная пыль на территории Участка — это большая беда. На нее подсаживаются сразу, а Старые, те самые, которых мы ловим, толкают ее всем, что своим, что людям. И вряд ли кто из СиКей, раз уж Роецки со мной, обратит внимание на жалобу пушера о чересчур большом количестве синяков. А если это поможет нашему делу, то…
Африты торгуют всем и со всеми. И знают то, что многие скрывают. И раз так…
Доброе слово и хорошее дело всегда располагают к себе людей. Но приправьте их кулаком пожестче и ударом в печень и удивитесь результату. Самое главное, чтобы в такой момент подобное добро не творилось в вашу сторону. Да-да…
Соккоро хватило на один заход, причем, Роецки. Правы ли мы с ней в этой ситуации или нет — мне все равно. Это мою шкуру дырявили два раза за сутки и это я вижу его груз. Заработал, так получи.
— Что вам надо? — Соккоро всхлипнул, сидя на земле.
— Ты слышал про спрос на куски Старых, милый? — как ни в чем не бывало, очень ласково, спросила Роецки.
И Соккоро кивнул.
Глава тринадцатая: горцы, ярмарка и руны
Руны, чаще всего, просто след времени, оставшийся на камнях, дереве, кости или металле. Но, иногда, руны становятся тем, чем являются лишь в умелых руках. Вестниками судьбы, защитниками или убийцами. И трогать их, отчеканенных поверх неровной пластинки, было самой настоящей глупостью…
Соккоро сдал все, что знал. И всех.
Мы с Роецки отправились дальше, сдав африта прибывшему патрулю. Пешком, дав указание Абаку ехать параллельной улицей. Вернее, приказ Ворону тоном, не терпящим отрицательного ответа, выдала мисс Роецки.
