Однажды он столько думал, что чуть было не лишился рассудка: отчего все в жизни так однообразно и скучно? Ничто не спасет человека: ни лихачество за рулем, ни любовные утехи, ни гульба в самых престижных ресторанах, ни покупка шмоток в дорогих бутиках…
Им преподавал учитель по имени Буньят. Пожилой человек. Так вот, в конце он спросил его: почему это при наличии такого разнообразия красок в палитре рисунки у него получаются серые? Учитель был мудрым человеком, подумав немного, ответил: изобилие красок порой приводит к бесцветию, точно так же, как их отсутствие. Закрашиваешь всеми красками подряд, и у тебя получается бессмыслица какая-то…
Он взял карты, которые раздал Васиф. Обе были шваль. Ударил по столу от злости. Когда перечислял свои предстоящие расходы, про один забыл. Ему срочно надо поменять телефон. Уже «iPhone 6» вышел, а у него все еще «iPhone 5». Душа нового телефона желает. Нельзя душе отказывать.
Гоша стал толкать речь о пользе пива. Будто, знакомый врач говорил, что это – настоящий эликсир. Вот наглый! Как можно расхваливать дурные пристрастия: выпивку, курение, игру в карты?… Но его можно понять. Ведь этим деньги зашибает…
Он спросил у Гоши:
– Что за кувшин в серванте? Небось старинный, рунной работы, да?
– Не знаю. Это мне от предков досталось, – ответил тот.
– Орнаменты на нем свидетельствуют о том, что это лагичская школа чеканки (Лагич – горное село в Азербайджане – авт.), – заметил Эльвин.
Его слова вызвали неописуемое удивление у товарищей.
Турал опять продемонстрировал развязность, предложив:
– Давай вызовем чувих, чтобы нам стриптиз показали…
А самый дурацкий поступок в своей жизни он совершил не по настоянию Турала, а по настоянию Мардана. Последний ведь имел еще одну машину – «Нива». Это чтобы автохулиганить. Однажды от безделья Мардан предложил: «Давайте, для экстрима нажмем на газ и выпрыгнем из окна, а машина перевернется». Турал с Васифом, долго не думая, поддержали идею. Он же возразил, сказав: «Это дурачество». Но когда товарищи стали подтрунивать над ним, обозвав трусом, сдался.
Один Мардан вышел целым и невредимым из этого трюка. Васиф сломал руку, Турал – ребро, а он разбил себе голову…
Да, и еще учитель Буньят сказал однажды такую фразу: «Цветок может завянуть как без воды, так и от ее избытка». Но он не понял смысла этого выражения.
Он взял карты, розданные Туралом. Мардан заказал две. Вышла сека. Игра стала более напряженной. Все четверо оказались в секе. Взял новые две карты. Выдавил. Первая была бубновая дама. Ну и дела. Когда он шел сюда, в кармане у него было 5 стольников и 30 по одному манату, чтобы сделать ход. А сейчас всего 26 манатов осталось.
У бубновой дамы была милая мордашка, даже чем-то напоминала Лейлу. Он почему-то решил, что и дальше ему повезет. Чуть-чуть отогнул уголок второй карты, увидел красный цвет и обрадовался. Выдавил. Снова бубны. Валет бубновый. Двадцать очков. Слава богу. Он почувствовал прилив крови по всему телу. Почувствовал, как приятно заныло в голове, притуманенной от пива. Он ждал этого момента. Ждал, когда настанет его час. И наконец он настал. Чтобы соперники не учуяли, не стал увеличивать ставку, а прикинулся угрюмым и сделал ход на один манат. Мардан швырнул свою карту. Турал же с Васифом остались играть. Он поднял ставку до 5 манатов. Соперники продолжали играть. Он сделал ход на 10 манатов, те тоже последовали его примеру. На кону было около 600 манатов. Поскольку играли оба соперника, он не мог предложить открыть карты. Он также не рисковал предложить другим показать свои карты. Вдруг очки окажутся равные, и ему придется выйти из игры…
У него осталось всего 11 манатов. Снова пошел на 10 манатов. Турал переглянулся с Васифом. Последний дал понять товарищу жестом, мол, у фраера, наверное, очки, иначе не стал бы рисковать. И швырнул свои карты в пас. И вдруг как гром средь ясного неба.
– Иду на 300 манатов, – заявил Турал…
Ему стало не по себе. Только этого не хватало. А может, пугает? Не может же быть, чтобы у того тоже оказались большие очки.
– Будь мужчиной, я же не фашист какой-нибудь. Открой свои карты, – стал предлагать он, однако Турал стоял на своем.
