Есть ли моя вина в этой нелепой смерти? Не знаю, но вины не испытываю. В отличие от близких покойного, которым искренне соболезновал…
***
Мы регулярно публиковали карикатуры. Недостатка в них, в отличие от хороших материалов, не испытывали. Даже папки завели на художников – пофамильные.
Лично мне больше всех нравились элегантно-воздушные рисунки Александра Монастырского. Но в его папке не всегда находилась карикатура на нужную тему. И тогда открывались другие «кладовые». Среди их обладателей был и плодовитый А. Мне его стиль претил – больше похож на мазню. Однако случалось – и не раз – она просто идеально иллюстрировала материал и тогда автору давали «зеленый».
И вот однажды в моем кабинете появляется мужчина и сходу представляется художником-карикатуристом. «Уж не А. ли пожаловал?», - подумал я. Оказалось, ошибся. Хотя А. дело касалось непосредственно.
Гость открыл изданный еще во времена СССР альбом своих рисунков и показал мне одну.
- Нормально! Но что это значит? – уточняю.
- А теперь смотрите сюда, - вытащил тот из папки номер «Комсомольской правды» в Украине».
- Смотрю. И каковы дальнейшие загадки?
- А вы что, ничего необычного не заметили?
- Нет.
- Мой сюжет украден. Чистой воды плагиат!
Начинаю поочередно всматриваться в карикатуры. Да, сюжет – один в один. И хотя такой мог придти в голову многим, первенство за визитером.
- Частично согласен – в смысле полной схожести сюжета. А плагиат это или осенение – сказать не могу. А вы чего от меня в данном случае хотите?
- Финансовой компенсации!
- За что?
- За плагиат.
- А в чем он, по-вашему, заключается.
- В этой публикации.
- Но внизу, вглядитесь, стоит фамилия автора. Так что если даже факт будет доказан, вина – на нем, а не редакции.
- Но вы же опубликовали!
- Ну, и что? Единственное что могу сказать: не исключено, от услуг данного художника в дальнейшем мы откажемся. На большее не рассчитывайте.
- Тогда я обращаюсь с иском в суд!
- Это ваше право.
Бесплодная дискуссия, продлившись еще добрых пятнадцать минут, сошла на нет. Жалобщик ушел. А я в дальнейшем отбил не одну атаку любителей взять редакцию на арапа и пополнить собственный кошелек.
***
Позвонил «хозяин» Степан Романюк:
- Нам нужна наборщица. Виктор Михайлович Перевертень (главный инженер издательства) рекомендует. Отказать неудобно: сам понимаешь, мы у них – рядовые арендаторы.
Так в редакции появилась Оля. Отличный работник! Однако сама на с потоком материалов не справлялись (компьютеров в редакции не было). По просьбе начальника одного из цехов издательства Галины Александровны Шек взяли ее сестру.
И началась наше общее мучение. Выглядело все так.
Я приношу материал. Та его не очень быстро набирает. Он снова попадает ко мне – больше-то никого нет. Начинаю вычитывать. Ошибок – море! Правлю. Несу назад.
Через некоторое время забираю. Пробегаюсь глазами по ошибкам. Увы, выправлены не все, некоторые – пропущены. Однако не это – самое «веселенькое». Оно в том, что в ранее правильно набранных словах сделаны НОВЫЕ ошибки. Выправляю, несу. Забираю. И обнаруживаю …СВЕРХНОВЫЕ неправильности. И так – почти до бесконечности. Правда, по ниспадающей. 20 ошибок, 17 ошибок, 13, потом 8, дальше – 6, уже только 2, наконец, одна, еще раз одна, но в другом слове, и – материал, наконец, чист. Но сколько сил и времени такая, с позволения сказать, работа отнимает!
Начал наводить справки, что Жанна за кадра. Оказалось, она, ни о чем не помышляя, кроме, разве что, усушки-утруски и обсчета-обвеса, торговала в магазине. Компьютера никогда в глаза не видела. Но тетя начала ее усиленно натаскивать – и дома, и на своей работе. С горем пополам тыкать в клавиатуру, хотя и неспешно, та научилась. Однако грамотность осталась на уровне продавщицы! Вот и лепила слова, как их произносят грузчики.
Это был форменный ужас! Людей нет, материалов - нет, в результате чего – постоянный цейтнот и угроза срыва графика сдачи номера. А тут еще – тягомотина с набором, бесконечные правки одного и того же слова. Да, было и такое! Жанна, правя, последнее слово, трижды делала в нем РАЗНЫЕ ошибки. Этакое тебе «исчо» Екатерины Великой.
