Берлин. Сентябрь 1978 года
>Невольно рассмеявшись, Карла сказала:
>– Это не мой ребенок!
>Сестра бросила на нее испуганный взгляд:
>– Боже мой! Как нехорошо получилось!
>Она приняла младенца из рук Карлы и поспешила уйти из палаты.
>– Некоторым они все кажутся на одно лицо, – сказала женщина с соседней кровати, больная тяжелой формой нейродермита.
>У Карлы уже прошел опоясывающий лишай, и ей разрешили повидаться с ребенком. Целую неделю она с нетерпением ждала этой встречи.
>– А у вас есть дети? – спросила Карла соседку.
>Она еще не знала, как ту зовут: новую соседку поместили к ней в палату только сегодня. Женщина была приблизительно одного возраста с Карлой, – во всяком случае, ей было не больше тридцати пяти. Как и предполагала Карла, она помотала головой:
>– Нету, и не хочу заводить. Для меня они тоже все на одно лицо. – Она широко улыбнулась. – Элла Мартинек.
>– Элла Мартинек? – Карла даже привстала с подушек. – Та самая? Фотограф?
>Элла кивнула и посмотрела на нее с любопытством:
>– Вы интересуетесь фотографией?
>– Карла Арним, – представилась Карла.
>Теперь уже удивилась Элла.
>– Не может быть! – воскликнула она и закрыла лицо руками. – Надо же было встретиться, когда я так ужасно выгляжу!
>Карла засмеялась:
>– Да и я тоже не причесана и не в костюме от Шанель. Не закрывайте лицо! Ничего особенно ужасного.
>На самом деле это действительно выглядело ужасно. Тем более для молодой женщины. Карла ее хорошо понимала. Нейродермитом была изуродована вся левая сторона лица и почти вся шея. Плечи Карла не видела. На Элле была пижамная кофта с длинными рукавами, но всю кисть левой руки покрывали пятна. Наверное, поэтому она и не хочет детей. Боится, что передаст им болезнь по наследству. Или не решается вступать в серьезные отношения с мужчиной, стыдясь постоянных вспышек нейродермита и опасаясь, что вечные походы к врачам и больницы окажутся для партнера слишком трудным испытанием.
>Женщины разговорились. Речь зашла о нынешнем проекте Эллы: она недавно вернулась из Лондона, где пробыла довольно долго, сопровождая панк-группы и делая портреты участников. Потом обсудили предстоящие аукционы, намеченные Карлой. Побеседовав на общую тему об умершей в прошлом году Ли Миллер[1]>, они перешли на жизнь домохозяек, порассуждали о депрессии и по ходу дела обнаружили, что у них есть общие знакомые. Женщины всласть посудачили, и за разговорами Карла даже не заметила, как пролетело время. Что-то очень уж долго не возвращается сестра, ушедшая за ребенком на отделение, где лежат груднички. И только когда в палату вошел доктор в сопровождении сестры, которая с изумленным выражением на лице несла за ним младенца, Карла подумала: «Надо же было столько времени провозиться!»
>– Госпожа Арним, – с лучезарной улыбкой обратился к Карле доктор. – Вот мы и ваша дочка.
>Но только это была не Фелисита, опять не она.
>– Что это – тот же самый ребенок, которого вы мне только что приносили? – растерянно спросила Карла.
>– Это ваша Фелисита, – сказал доктор и ободряюще кивнул явно смущенной сестре.
>– Я-то уж, наверно, как-нибудь узнаю собственную дочь, а эта девочка не моя. Вы перепутали детей, – заявила Карла, сама удивляясь, как спокойно произносит эти слова.
>Доктор, не спрашивая разрешения, присел у нее в ногах на край кровати:
>– В данное время на отделении грудных детей у нас находится только один шестимесячный младенец женского пола. У всех детей есть ленточка. Вот посмотрите.
>Врач наклонился и осторожно взял младенца за левую ручку, чтобы показать Карле ленточку. Карла протягивала ему девочку на вытянутых руках, словно ожидая, что он заберет у нее ребенка, но он этого не сделал.
>– Тут написано имя вашей дочери, – объяснил он спокойно и снова одарил ее улыбкой. – Так что все в порядке. Никто не перепутал младенцев, девочка здорова и вела себя молодцом. Разумеется, малютка по вас скучала.
