>Ребенок заплакал. Карла рефлекторно начала его укачивать, но затем опять отстранила от себя:
>– Заберите ее, пожалуйста. Это не моя дочь.
>Карла попыталась подавить поднимающуюся в душе панику. Увидев, что лицо врача приняло строгое выражение, а сестра, отвернувшись, отошла к окну, она не выдержала:
>– Да заберите же вы у меня наконец этого ребенка! – крикнула она, отстраняя орущего младенца как можно дальше от себя.
>Сестра кинулась к ней, выхватила ребенка, бережно взяла на руки и принялась унимать заливающуюся плачем девочку.
>– Этот ребенок – не мой, – сказала Карла дрожащим голосом, слезы неудержимо хлынули у нее из глаз. – Где моя дочь? Или вы будете утверждать, что не знаете, где она находится? Вы не смеете вот так взять и забрать у меня ребенка!
>Довольно рассиживаться! Надо самой пойти посмотреть. Вмиг одеяло было откинуто. Она так быстро вскочила с кровати, что врач еле успел ее задержать.
>– Госпожа Арним! Мы пойдем с вами вместе. Договорились? Вы сама увидите, что мы ничего не перепутали. Обещаете мне успокоиться? Или дать вам лекарство?
>Карла уже почувствовала, что здесь происходит что-то, чего она не в силах остановить. Она рывком распахнула дверь и бегом бросилась по коридору, ошиблась дорогой, кинулась назад и наконец очутилась перед большой стеклянной перегородкой, за которой лежали новорожденные.
>Вслед за ней подоспел врач:
>– Госпожа Арним! Давайте спокойно посмотрим всех детей на отделении. Согласны? – Он легонько подхватил ее за локоть и провел в помещение.
>Ни одного малыша в возрасте Фелиситы!
>– Этого не может быть, – сказала Карла, обходя одну за другой все кроватки. – Где моя дочь?
>Сестра с ребенком на руках присоединилась к обходу. Дитя успокоилось. Сестра поглаживала его по спинке, не спуская с Карлы испуганных, округлившихся глаз.
>– Вы тут чего-то напортачили, а теперь решили подсунуть мне чужого ребенка? Ведь так?
>– Прошу вас, – начал врач и на этот раз взял ее за плечо. – Сделаю-ка я вам лучше укольчик, в процедурной мы все обсудим. Договорились?
>Карла пристально смотрела на него. Взглянув еще раз на ребенка, которого сестра укладывала в кроватку, она снова перевела взгляд на врача.
>– Вы хотите, чтобы я присмирела? – спросила она тихим голосом. – И уколы, которые мне делали в последние дни, тоже были для того, чтобы я вела себя тихо?
>Он замахал на нее руками и отрицательно помотал головой:
>– Вы все совершенно превратно поняли. Мы хотели…
>– Вы похитили моего ребенка! – крикнула Карла. – Или что-то случилось с Фелиситой? Может быть, она умерла, а вы это от меня скрываете? Что вы сделали? – По ее лицу струились слезы.
>– Пойдемте же отсюда в процедурную.
>Врач покрепче ухватил ее за плечо, силком вывел из помещения, торопливо запер за собой дверь.
>– И прекратите наконец этот крик. Подумайте о детях.
>Она стряхнула его руку:
>– Я думаю о своем ребенке! Вы отняли у меня моего ребенка!
>Не помня себя, она набросилась на врача с кулаками, как слепая, продолжала молотить руками и ногами и никак не могла остановиться. Он закрывался от побоев руками. Ему некуда было бежать, она загнала его в угол между кабинкой для переодевания и смотровым креслом. Один раз она угодила ему кулаком в нос, потом в зубы, показалась кровь. Так продолжалось, пока кто-то не схватил ее сзади и не оттащил от него. Откуда ни возьмись рядом возник второй, отбиться от двоих у нее не было ни малейшего шанса. Карла закричала, требуя вернуть дочь, увидела лежащего на полу врача с окровавленным лицом, склонившуюся над ним сестру, которая с ужасом на нее обернулась. Затем ощутила впивающуюся в тело иглу, почувствовала, как вся вдруг обмякла, перед глазами все подернулось туманом, и голос перестал ее слушаться – на нее накатила такая усталость, что она не могла говорить даже шепотом. И тут все погрузилось в мягкую, беззвучную тьму.
