… Его вызвали по тревоге — ранним утром, еще совсем в сумерках.
Барахтаясь в вязком болоте сна, Крис едва различил назойливый писк коммуникатора и с трудом разомкнул тяжелые веки… Темнота за окном. Ровный шум кондиционера. Ярко-зеленые буквы на дисплее часов: 4.18.
КАКОГО ЧЕРТА?
Отяжелевшие мускулы напрочь отказывались работать… Крис дотянулся до аппарата. Опять кто-то из дежурного взвода напился и влетел под ясны очи Директора?
(Нет, какой Директор посреди ночи…)
А может, не дай Господи! не только напился? Еще и повздорил с надменными яйцеголовыми — да влепил кому нибудь в глаз? Как два года назад.
Крис тогда едва-едва не вылетел с базы — к черту на кулички, на самые дальние острова, на фронтир. Капитанский значок, впрочем, сохранить не удалось — но по сути, какая разница? Начальник охраны есть начальник охраны, будь он хоть прапорщик… Второй раз вряд ли будет таким удачным.
На экране светилась красным лишь одна короткая надпись: ТРЕВОГА «ЧЕТЫРЕ».
Сознание прояснилось мгновенно. Тревога «ноль» — учения. Тревога «один» — мелкое происшествие, незначительное нарушение режима. Тревога «два» — что-то более серьезное… когда этот торчок поганый, рядовой Стасик Гроф, взломал-таки замок и добрался до психоделиков, объявляли как раз четвертый номер. И лейтенант Кравчински битый час бегал по техническим коридорам, преследуя ополоумевшего подчиненного. Архетипы ему, поганцу, мерещились…
Тревога «четыре» — это не учеба. Это всерьез. И даже страшно подумать, что должно было случиться, чтобы…
Путь до станции монорельса занял совсем немного. Мотор автомобиля мощно гудел, машина ровно шла по бетонному покрытию — спасибо Компании, дороги в этом Богом забытом углу просто прекрасные. Подъезжая, Крис увидел длинную вереницу авто, медленно ползущую в черную пасть ворот — и подумал, что дело и вправду плохо. Въезжающие машины, против обыкновения, совершенно не проверяли: огромные, сверкающие лаком джипы (спецназ обожает дорогие и мощные машины — а что такого, если доходы позволяют?) ныряли под арку, ни на секунду не задерживаясь.
Уровень «четыре» — это серьезно…
Припарковаться. Проверить исправность электронного сторожа. Какая разница, что на стоянке не бывает чужих; так надежнее… Теперь — к «вокзалу», и поскорей.
На платформе уже собралась толпа. Рослые мужчины в форме громко переговаривались, кое-кто шутил, слышались короткие, нервные смешки. Лейтенанта увидели еще издали — солдаты привычно подтянулись, переступили с ноги на ногу в ожидании команды…
— Группа-а… смирно! — это сержант Рэтник, двухметровый громила в оранжево-красном камуфляже. Неуставном, естественно, в память о лихом десантом прошлом — завидуйте, салаги! Крис махнул рукой: вольно, расслабьтесь. Вечная армейская игра — «хороший» командир, безусловно, остановит уставные выражения преданности, но не раньше, чем подчиненные их продемонстрируют.
— Как дела, Стив? Что-нибудь знаешь?
Рэтник ухмыльнулся, показав желтые заостренные зубы. Что, без сомнения, означало: дела хреновые, командир, сам понимаешь — но мы с тобой и не такое видели…
— Ничего. Ну, кроме того, что сегодня к нам впускают всех желающих — и никого не выпускают. Вон, погляди!
Крис повернулся. Действительно, «выездные» ворота наглухо заблокированы стальной плитой затвора. И возле нее — неподвижные фигуры в бронежилетах и глухих черных шлемах.
— Лощеный поднял спецвзвод. Сам поднял, лично. Заблокировал выход — а охрану внешнего кольца заменил «церберами».
— А внутри?
— Хрен ему, людей не хватит… Внутрь, похоже, пойдем мы. Когда поймем, наконец, чего от нас хотят.
К «синим» — гражданской службе безопасности базы — спецназ относился дружески-покровительственно. Нормальные ребята, не задирают носа, в отличие от «яйцеголовых» в белых халатах, к тому же многие из них отслужили положенный срок на действительной. Другое дело — специальный взвод, подчиняющийся лично Директору.
Надо отдать должное, «спецы» никогда не давали поводов для ссоры — по крайней мере, явных, но…
Вдали послышался гул и лязг: из-за поворота показался вагончик. Среди солдат послышались удивленные возгласы — их обычное, неуклюжее и медлительное «средство передвижения» неслось со скоростью, как минимум удвоенной. Крис покачал головой. В отличие от рядовых, он знал, что скорость монорельсовой дороги может быть увеличена — лишь в крайних случаях, понятное дело, слишком велика нагрузка на конструкцию…
