Ньюмаркет-Хит, 1797 год
Родерика Деламор, затаив дыхание, следила за скачками из павильона своего отца. От дроби, которую выбивали копыта лошадей по мягкому грунту беговой дорожки, у нее замирало сердце. На глазах изумленных зрителей вперед вырвался горячий гнедой жеребец. Крики толпы постепенно превратились в неистовый вой. Шум и волнение, царившие вокруг Родди, казалось, достигли апогея. Волна бурных эмоций накатила на нее, сметая все барьеры, которые воздвигла Родди между собой и внешним миром, пытаясь защитить свой душевный покой.
Ее родители были правы, ей не следовало приходить на скачки. Лучше бы она осталась дома, в тихом йоркширском имении, где ее отец занимался разведением чистокровных скакунов. Она и не предполагала, что ее проклятый дар — способность воспринимать мысли и настроения окружающих — причинит ей столько страданий. Родди не была готова оказаться среди огромной разгоряченной толпы, находившейся на грани истерики. Придя в отчаяние, Родди попыталась сосредоточить все свое внимание на лошадях и поставить преграду на пути накатывавшего на нее вала человеческих эмоций.
И ей это в конце концов удалось. Рев голосов как будто отдалился. Она сконцентрировалась на вырвавшемся в лидеры гонки гнедом жеребце, от которого исходила сила и энергия. Постепенно они передались Родди, и она ощутила себя скаковой лошадью, рвущейся к финишу. Она почувствовала вкус меди во рту и пену на своих боках, запах пота и свежей травы, горячий ветер, бьющий в лицо, напряжение каждой мышцы. В шуме ипподрома она старалась различить стук копыт своего соперника, скачущего где-то рядом. Она не смотрела на него, ее взгляд был устремлен вдаль, туда, где находился финиш. Она бежала и бежала, не чуя под собой ног…
И тут внезапно Родди пронзила острая боль. Она была похожа на ее собственную, но Родди знала, что это боль, которую испытывает сейчас жеребец. Он вдруг споткнулся на ровном месте, сбившись с темпа, и жокея вынесло на шею скакуна. Наездник взмахнул кнутом, однако так и не хлестнул животное. Взмаха было вполне достаточно для того, чтобы конь ускорил бег. Боль постепенно усиливалась. Она охватила всю грудь жеребца и отдавалась в шее и правой ноге. Но гордость гнала его вперед, он не мог остановиться, потому что был нацелен на победу. Наблюдая за ним, Родди прижала кулачки к губам и до крови закусила кожу на костяшках пальцев.
Можно было представить, в какой ужас придет толпа, если жеребец вместе с жокеем рухнет на землю на полном скаку. Родди уже однажды испытывала подобную боль, передавшуюся ей от животного. Это был загнанный мерин, преодолевший расстояние в двадцать пять миль. У него остановилось сердце. Родди знала, что жеребец, возглавлявший сейчас гонку, вот-вот умрет. Но пока он упорно продолжал бежать. Скакун как будто парил над беговой дорожкой, его ноги мелькали, как спицы в гигантском колесе, глухо выбивая ритмичную дробь. Когда он приблизился к финишу, толпа взревела. Родди тоже громко вскрикнула, не обращая внимания на слезы, брызнувшие из ее глаз. Мужество и воля к победе животного восхищали ее. У жеребца еще хватило сил на то, чтобы повернуть голову и дать погладить себя жокею, хотя каждое движение причиняло ему острую боль.
Родди выбежала из павильона, в котором скрывалась от глаз окружающих, и быстро направилась сквозь толпу к победителю. На ней была одежда конюха. Под поношенной кепкой Родди прятала свои золотистые локоны.
Она добралась до жеребца как раз в тот момент, когда одетый в яркий костюм жокей спешился. Один из конюхов подбежал к скакуну, чтобы взять его под уздцы. Однако Родди опередила его.
— А ну прочь! — закричал конюх, пытаясь выдернуть поводья из рук Родди.
— Ему нельзя двигаться! — совершенно забыв о том, что ей надо играть роль мальчика, тонким девичьим голосом воскликнула Родди. — Иначе он умрет!
— Ты что, спятил?! — взорвался конюх и, решительно отстранив Родди, взял жеребца под уздцы. Дрожь пробежала по телу животного.
Не обращая на это внимания, конюх сделал шаг вперед. Жеребец хотел последовать за ним, но его передние ноги подкосились, и он упал на колени. Толпа ахнула, но тут же разразилась восторженными криками, когда конь снова поднялся на ноги. Родди с ненавистью посмотрела на конюха. Она ощущала исходившую от него неприязнь. Родди знала, что этот человек не прекратит попыток увести жеребца.
