– Чем ты занимаешься? – спросила Хизер.
В ожидании пиццы Хизер успела распустить волосы и чем-то их побрызгать. Теперь она стояла возле входной двери, прислонившись к косяку.
– Чем занимаюсь? Схожу с ума.
– А нельзя сходить у себя в комнате?
– Я думала, ты за меня волнуешься.
– Волновалась. Потом буду снова волноваться. Но сейчас, – Хизер театрально коснулась двери, – я жду пиццу.
– И так всегда бывает, когда ты ждешь пиццу?
– Всегда, – выпучив глаза, подтвердила Хизер. – Пиццу могут привезти в любую минуту.
– Не буду тебе мешать, – сказала Джорджи. – Я только…
Задребезжал звонок. Хизер подпрыгнула.
– Пойду выну свои вещи из сушилки, – сказала Джорджи, и Хизер кивнула. – Ты это… крикни мне, когда пицца появится.
Хизер снова кивнула. Звонок повторился. Джорджи хотелось сказать сестре, что все эти уловки с заказом пиццы и флирт с доставщиком – чушь по сравнению с ее, Джорджи, волшебным телефоном. По сравнению с телефоном судьбы, способным разрушить жизнь. Но она ничего не стала говорить, повернулась и пошла в прачечную.
Еще на ступеньках она услышала жалобный скулеж.
Порки стоял возле открытой сушилки и тявкал.
– Хизер, нельзя же быть такой дурой, – пробормотала Джорджи, думая, что сестра снова пустила Петунию в сушилку – поспать на чистом белье.
Джорджи сбежала вниз, злясь на всех обитателей этого дома. Порки поднял голову и затявкал на нее.
– Ну что? Ты тоже хочешь обслюнявить мои вещи?
Она склонилась над сушилкой, чтобы вытащить оттуда Пожирательницу кирпичей. И вдруг увидела кровь.
– Боже мой…
Порки снова залаял. Джорджи присела на корточки перед сушилкой, стараясь не загораживать свет. Глаза различали лишь кучу белья, забрызганную кровью. Поверх лежала футболка Нила с эмблемой «Металлики». Футболка странным образом шевелилась. Откинув ее, Джорджи увидела Петунию. Та лежала, свернувшись клубочком, и как будто вгрызалась во что-то темное и извивающееся.
Джорджи закричала так, словно вместо мопсихи увидела змею. Она бросилась в дом:
– Хизер!
Хизер по-прежнему стояла возле входной двери. Увидев Джорджи, она наградила старшую сестру испепеляющим взглядом. «Подожди, я еще разберусь с тобой». А доставщик пиццы…
Доставщик пиццы оказался девчонкой. Или это был «неправильный» доставщик?
Девчонка была пониже ростом, чем Хизер. Черные джинсы, белая рубашка с короткими рукавами, тонкие кожаные подтяжки и шапочка-бейсболка с надписью «Пиццерия Анджело». Женский вариант Уэсли Крашера[45], но симпатичнее.
Джорджи кашлянула, потом сказала:
– Хизер, там Петуния…
– Что с нею?
– Петуния щенится.
– Что-о?
– Петуния! – уже закричала Джорджи. – Она рожает прямо в сушилке!
– Быть того не может. Ей через две недели должны делать кесарево.
– Успокоила! Теперь пойди и скажи ей!
Хизер с воплем пронеслась мимо Джорджи. Джорджи побежала следом.
Вопли младшей сестры не прекращались и в прачечной. Она стояла на коленях перед сушилкой, не зная, что делать. Порки бегал взад-вперед, громко стуча когтями по плиткам. Мопс уже охрип от лая.
– Божемой… божемой… божемой, – как мантру, повторяла Хизер.
– Не части, – спокойно произнес чей-то голос.
Девчонка обошла Джорджи и примостилась за спиной Хизер.
– Не части, – повторила она.
– Петуния сейчас умрет, – упавшим голосом сказала Хизер.
– Не умрет, – возразила девчонка, трогая ее за плечо.
– Говорю тебе, умрет. У щенят головы большие. Ей потому и собирались делать кесарево.
Хизер судорожно глотала воздух, возобновив причитания.
– Разродится как миленькая, – попыталась успокоить сестру Джорджи. – У собак это проще, чем у людей.
– Не разродится, – всхлипывала Хизер. – Мопсы – изнеженные собаки… Особенности породы. Надо срочно везти ее к ветеринару.
– Слишком поздно, – сказала девчонка, заглядывая в сушилку. – Ее сейчас нельзя трогать с места.
Порки снова заметался возле сушилки. Девчонка погладила его по голове и прошептала:
– Затихни.
– Давно пора, – сказала Джорджи.
Хизер плакала. Она тяжело дышала, словно это были ее, а не собачьи роды.
– Подвинься, – сказала ей Джорджи.
– Зачем?
– Буду помогать Петунии.
– Но ты же ее не любишь.
– Подвинься!
Девчонка потянула Хизер за рукав, заставив подвинуться.
