– В чем дело? – поинтересовалась она.
– Я не могу в это поверить, мадам, – сказал он. – Разве вы не видите? Невероятно, совершенно фантастично!
– Что именно? – не поняла императрица.
– Эта леди, – сказал он, – которой вы меня только что представили. Разве вы ничего не замечаете?
– Я не знаю, о чем вы говорите, – отрезала императрица чуть резковато. – Что вас беспокоит? Вы же видите, моя новая подруга смущена.
– Прошу простить, мадам. Но слишком велико мое удивление.
– А чему вы удивляетесь? – продолжала допытываться императрица. Потом вдруг ее как будто осенила какая-то мысль: – Вы тоже это заметили! Она напоминает вам кого-то… какую-то знакомую. У меня возникло в точности такое же ощущение. Мне кажется, я встречала мисс Мазгрейв раньше, но не могу вспомнить где. Быть может, вы просветите нас?
Принц взглянул на императрицу, потом снова на Гизелу. Секунду он сомневался, а потом, словно решившись на особую дерзость, произнес:
– Мадам, вы должны простить меня, если я вас рассержу. Никто и надеяться никогда не сможет, что будет обладать такой же красотой и изысканностью, как ваша, мадам. Но вы сами должны отметить несомненное сходство. Весьма бледное, это правда, но тем не менее отражение.
– О чем вы? – недоумевала императрица. Потом взглянула на Гизелу и не отводила от нее глаз до тех пор, пока неожиданно не закрыла лицо руками. – Это правда! – воскликнула она. – Это правда! Она похожа на меня.
Гизела почувствовала, как кровь хлынула к ее щекам.
«Может, они оба сошли с ума?» – подумала она и всем сердцем пожелала провалиться сквозь землю.
– Это правда! – повторила императрица. Потом вдруг протянула руку Гизеле. – Подойди ко мне, дитя. Расскажи о себе. Кто ты? Расскажи мне все откровенно.
– Мой отец, мадам, майор Джордж Мазгрейв, бывший гвардейский драгун. Здесь все его знают как «сквайра».
– А твоя мать?
– Моя мать была графиней Стефани Ганзалли, дочерью графа Фритжи Ганзалли.
– Ах во-от как! – протянула нараспев императрица. – Граф Ганзалли – твой дедушка.
– Да, мадам. Но я никогда его не видела.
– А я знаю его всю свою жизнь, – сказала императрица. – Он со своей семьей живет возле моего старого дома, замка Поссенхофен, в Баварии. Их замок расположен фактически по другую сторону озера Штарнбергер. Когда я была ребенком, я часто переплывала на лодке озеро, чтобы поиграть с детьми Ганзалли. Их было несколько и… да, я прекрасно помню Стефани. Она была старше меня, очень хорошенькая, светловолосая, с голубыми глазами, похожими на генцианы, что росли в горах, которые окружали наши дома.
– О! Вы помните мою маму, – произнесла Гизела, не веря своим ушам. – Вы помните ее, мадам! Пожалуйста, расскажите мне все, что вы знаете. Такие воспоминания очень для меня дороги.
– Твоя мать умерла? – спросила императрица.
Гизела кивнула:
– Да, мадам, она умерла, когда мне исполнилось десять лет.
– Мне очень жаль, – сказала императрица. Она помолчала немного, затем поинтересовалась: – Сколько тебе лет?
– Почти двадцать один, мадам.
– Теперь я начинаю что-то вспоминать о Стефани. Она внезапно уехала. Помню, моя мать говорила…
Императрица неожиданно замолкла и взглянула на принца. В его глазах сверкнул огонек, который невозможно было скрыть. Императрица в ответ едва заметно улыбнулась.
– Мы поговорим об этом в другой раз, – сказала она. – Теперь благодаря вам, Рудольф, я сама вижу явное сходство между нами, но объясняется это, должно быть, тем, что обе мы родом из Австрии.
– Какое может быть сходство между нами? – удивилась Гизела. – Вы такая прекрасная, мадам… Я в жизни не встречала таких красивых людей.
Императрица улыбнулась.
– Ты молода и еще не знаешь, как нужно обращаться со своей внешностью, как пользоваться тем, что даровано тебе природой, – сказала она. – Но ты тоже могла бы быть красивой. За твоими волосами нужен уход, как и за кожей лица, ты еще не научилась умению подчеркивать красоту глаз или губ. Но это придет со временем. Ах, молодость, молодость. Это единственное, чем мы не дорожим, когда нам мало лет.
В ее голосе зазвучали почти печальные нотки, и она тут же обратилась к принцу:
