Багровое солнце клонилось к закату. Нашими трудами и течением лодка шла на юг.
Иногда «капитанша» Илга задавала нам вопросы. Мы отделывались общими фразами. Почти такими же фразами отвечала нам и она. В нашей команде ещё царило равновесие.
Только есть хотелось всё сильнее и сильнее. Даже несмотря на усталость. Активность на свежем воздухе приводит к зверскому аппетиту. Тоже закон природы.
– Илга, ты говорила у тебя есть рыбацкие снасти? – напомнил я.
– Сначала, во-он туда дойдём…
Васька начал потихоньку закипать. Я стал бояться за «капитаншу». Как известно, мятежи на кораблях иногда вспыхивали и по более невинным причинам.
Русло сделало очередной изгиб. И я понял, что имела в виду Илга.
Озеро. Наша река впадала в озеро с уходившими к горизонту лесистыми берегами.
– Здесь– сказала Илга.
Мы бросили вёсла и течение понесло лодку прямо к середине огромной водной чаши. Бинк страдальчески вздохнул и судорожно вцепился в борт.
Илга достала моток тонкой бечевы и привязала к нему какой-то дурнопахнущий мешочек. Швырнула в реку.
– И это всё? – удивился Васька.
Илга приложила палец к губам. Сжимая бечеву, она смотрела в воду. Что интересно, там можно разглядеть?
Минута тянулась за минутой. Терпение наше было на исходе. Я уже собрался рассказать Илге о крючках, поплавках и других прогрессивых технологиях, но не успел. Она вдруг резко выпрямилась и скомандовала:
– Гребите!
Мы замешкались и она повторила:
– Гребите же, рыбьи потроха!
Довольно невежливо. Но мы подчинились и налегли на вёсла. Лодка двинулась к берегу.
– Быстрее! – потребовала Илга.
Мы поднажали.
– Ещё быстрее!
– Быстрее только на х… – последнее слово застряло у Васьки в глотке. Вероятно, он разглядел то же, что и я.
Здоровенное щупальце, поднимающееся из глубины.
В следующие пять секунд мы установили новый рекорд по гребле. А ещё через пять – сами же его превзошли. Даже у олимпийской команды не было такого хорошего стимула.
Вёсла взвизгивали в уключинах, рискуя вырвать их «с мясом». Вода кипела. Лодка подпрыгивала и неслась к берегу.
Уже не одно, а сразу несколько щупалец тянулись в нашу сторону.
До берега оставалось метров десять, когда, сжимая изогнутый нож, Илга выпрыгнула из лодки. Скрылась под водой.
Я уронил вёсла. Я закричал. Оглянулся беспомощно.
Шерсть на Бинке встала дыбом. Васькины глаза увеличились раза в два.
Я схватил копьё и прыгнул в воду.
Погрузился с головой. Но ноги сразу ощутили дно. Вода была мутная. Что-то склизкое коснулось руки. Обожгло. Я дёрнулся, взмахивая копьём. Нож-наконечник полоснул по чему-то упругому – будто по змеиному телу. Я опять ударил. В пустоту…
Я вынырнул. И метрах в пяти увидел над водой голову Илги. Пилообразное лезвие блестело в её руке.
Я шагнул, отталкиваясь носками от дна. Вода рядом с Илгой бурлила. Клубки щупалец свивались в бешеном танце. И будто в танце кружилась девушка. Иногда скрываясь из виду, пронзая и рассекая змеистые изгибы.
Меня опять обожгло.
Я ударил копьём сквозь илистую муть. Что-то схватило меня за ногу.
Бинк и Васька орали из лодки. Потом сзади донесся плеск. Кажется, друзья спешили на помощь.
В этот момент я увидел лицо Илги. Она улыбалась.
А меня затащило под воду. Я отчаянно трепыхнулся, рассекая воду наконечником. Выронил копьё. Голыми руками схватился за скользкий клубок. Будто за раскалённую печку.
Вырвался на поверхность. Илга – совсем близко. Она опустила нож и радостно выдохнула:
– Правда, хорошая рыбалка?!
– Лучше… не бывает, – я оттолкнул мясистое щупальце от её шеи.
– Знала, что вам понравится!
Бинк и Васька уже были рядом. Хоббит молотил по воде драгоценным «лазерником», а Лубенчиков работал веслом, выдернутым из уключины. Оба кричали что-то: Бинк – на галактическом, а Васька – по-русски.
К счастью, по-русски Илга не понимала.
А потом мы выбрались на берег. Чуть живые от усталости, насквозь мокрые и злые. С обожжёнными руками. Хорошо, что у меня и Васьки ладони были перебинтованы. Зато левая чать лица Лубенчикова приобрела ярко-пунцовый оттенок. Словно он ухитрился использовать утюг вместо подушки.
Только на Илге – ни пятнышка. Ни на длинных загорелых ногах, ни на голых руках… Чёрт, а ведь она была в самой гуще!
