Чуть далее по коридору распахнулась дверь. Оттуда послышался крик ребенка, куда более громкий, чем ранее. И это не было плачем годовалого ребенка, а скорее походило на придыхание новорожденного.
Пейдж вздернул брови.
- Это одно из ваших экспериментальных животных?
Ганн постарался рассмеяться.
- Мы почти все тут энтузиасты, полковник. Хотя, наверное, где-то необходимо провести черту. Нет, просто у одной из наших лаборанток проблемы с няней. Поэтому мы разрешили ей брать ребенка с собой на работу, пока она не подыщет лучшего выхода.
Пейджу пришлось признать, что Ганн оказался скор на сообразительность. Это объяснение выскочило из "гида" подобно чеку, вылетающему из кассового аппарата, без всяких признаков предварительного раздумья. И не вина в том Ганна, что Пейдж, до того, как отправиться в космос, пять лет был женат, и мог отличить крик ребенка достаточно большого, чтоб его можно было таскать на работу, от хныканья младенца, появившегося на свет несколько дней назад.
- Но разве здесь, - продолжал выпытывать Пейдж, - не опасное место для новорожденного - ведь вокруг такое множество болезнетворных микробов, ядовитых дезинфектантов и прочих вредных веществ?
- Мы принимаем все надлежащие меры предосторожности. Я осмелюсь заявить, что у нашего персонала - куда более скромный среднегодичный уровень заболеваемости, чем тот, который вы найдете на любом промышленном предприятии схожего размера. Хотя бы просто потому, что мы знаем проблему. А теперь, если мы пройдем вот в эту дверь, полковник Рассел, то увидим последний этап. Основной цех, где мы производим лекарства уже серийно, после того, как они прошли апробацию.
- Да, мне хотелось бы взглянуть на это. А вы уже запустили в производство аскомицин?
Но этот раз Ганн бросил на него острый взгляд, не пытаясь никоим образом скрыть свой интерес.
- Нет, - ответил он, - он по-прежнему проходит клинические испытания. А могу я спросить вас, полковник Рассел, как случилось, что вы...
Вопрос, на который, как запоздало понял Пейдж, было бы весьма затруднительно ответить, так полностью и не прозвучал. Над головой Гарольда Ганна пробудился к жизни ящичек переговорного устройства:
- Мистер Ганн, только что прибыл доктор Эббот.
Ганн отвернулся от двери, которая по его словам, вела в главный цех, с соответствующим, хотя и очень малым количеством вежливого сожаления.
- Ну вот, наконец-то мой человек, - с облегчением вздохнул он. Боюсь, мне придется резко сократить нашу экскурсию, полковник Рассел. Вы уже могли видеть, что за собрание важных персон у нас сегодня на фабрике. И мы ждали только доктора Эббота, чтобы начать очень важную встречу. Если вы меня извините...
Пейджу ничего не оставалось, как ответить "естественно". Спустя, как показалось, лишь несколько секунд, Ганн спокойно вернул его в приемную, откуда они и начали.
- Вы увидели все, что хотели посмотреть? - спросила его секретарша.
- Думаю, что да, - задумчиво ответил Пейдж. - Мисс Энн, у меня есть предложение, которое я хотел бы представить на ваше рассмотрение. Не будете ли вы так добры отужинать со мною сегодня вечером?
- Нет, - отрезала девушка. - Я видела уже достаточно много космонавтов, полковник Рассел, и на меня они уже не производят впечатления. Более того, я не расскажу вам ничего сверх того, что вы услышали от мистера Ганна. Так что нет никакой необходимости тратить на меня свои деньги или время отпуска. До свидания.
- Не так быстро, - усмехнулся Пейдж. - Я говорю о деле - или, если вам так нравится, я намерен причинить вам неприятности. Если вы уже прежде встречали космонавтов, то вы знаете, что они любят независимость. Не то, что наши земные сограждане, за всю жизнь ни разу не поболтавшиеся в невесомости. Я интересуюсь вовсе не вашим звонким девичьим смехом. Меня интересует информация.
- А я вот - не собираюсь вам ее давать, - спокойно ответила девушка. - Так что поберегите дыхание.
- Здесь Мак-Хайнери, - спокойно произнес Пейдж. - А также сенатор Уэгонер, и кое-кто еще из влиятельных персон. Допустим я отловлю кого-нибудь из них и сообщу, что "Пфицнер" проводит опыты над людьми?
