— Другими словами, — жестко ответила Эмили, — вы просите меня уехать.
— Ну, если вы так желаете сказать… — фрейлейн Ройч с облегчением вздохнула. — Это, конечно, было бы лучшим решением для всех участников, вы не находите?
Не прошло и двадцати четырех часов, как Эмили с дочерью переехали в домик в центре города. Занзибарцы, как оказалось, только того и ждали, что их Биби Салме снова будет жить среди них, и все сразу поспешили к ней — так что маленькие комнаты постоянно были переполнены двоюродными братьями и сестрами, тетушками и старыми друзьями, старыми слугами, которые хорошо помнили свою госпожу.
— Ты все-таки останешься здесь, правда?
— Давай, Салме, оставайся с нами! Ты же одна из нас!
— Не надо тебе возвращаться в чужую страну — останься здесь, с нами, мы же твоя семья! С нами тебе будет хорошо!
— От немцев тебе ничего хорошего не дождаться! Держись нас, мы позаботимся о тебе!
Роза наслаждалась тем, что каждый день дом был полон гостей, все болтали, весело смеясь и перебивая друг друга. Она была страшно рада тому, как явно повеселела ее мать. Как она вновь обрела энергию, какой стала активной, всегда в движении, и как засияли ее глаза, да и улыбалась она теперь много чаще, чем прежде. Даже если иной раз на ее лице и промелькнет горестное выражение — и именно тогда, когда ее осаждали и осаждали просьбами поселиться на Занзибаре.
А что, если она и в самом деле просто возьмет и останется здесь? Здесь, на Занзибаре, — навсегда?
Внимательно рассматривал свою посетительницу генеральный консул Великобритании полковник Йен-Смит. Она сидела напротив, по другую сторону его письменного стола, — с прямой, как доска, спиной. Только пальцы, теребящие пачку писем, выдавали ее внутреннее напряжение.
— Миссис Рюте, — вздохнув, генеральный консул откинулся на спинку кресла, — боюсь, что я не смогу быть вам полезным. Вам, как германской подданной, следует обращаться в германское консульство. — И, словно бы защищаясь, он уперся ладонями в край стола.
— Там я уже побывала, — поспешно ответила Эмили. — Но там помочь мне не захотели.
Что ни в коей мере не удивило британского генерального консула. Не было никакой тайны в том, что Берлин — после заключения договора с султаном Баргашем о признании прав Германии на внутренние земли Восточной Африки — стремился получить и неограниченный доступ к морю, а узкая прибрежная полоса еще оставалась во владении Занзибара. Поэтому было исключительно полезно сохранять хорошие отношения с султаном Халифой и не следует настраивать его против себя, вмешиваясь в дела, которые, по сути, были чисто семейными. К тому же миссис Рюте не скрывала, что настроена против немцев на Занзибаре.
— Видите ли, — снова начала Эмили, — я пришла к вам, чтобы просить вас о поддержке, в которой мне отказывает моя страна. Я ни в коем случае не имею претензий к моему племяннику султану Халифе — я рассчитываю только на его великодушие. И я не думаю ни о чем другом, как только примириться с моей семьей и остаться здесь.
Невольно она судорожно стиснула пачку писем, что была у нее в руках. Ей было бесконечно тяжело попасть на прием к британскому генеральному консулу. И хотя Эмили много лет назад поклялась себе никогда не ждать помощи от Великобритании, ныне она была готова ухватиться за любую соломинку.
— Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? — Сложив пальцы домиком и опершись локтями на стол, Йен-Смит пронзительно посмотрел на нее. — Много лет назад вы уехали из этой страны, чтобы начать новую жизнь в Германии. Вы действительно готовы повернуть все вспять? Снова вернуться в гарем ?
Эмили вздрогнула, и в какой-то момент консул даже подумал, что увидел, как блеснул в ее глазах опасный огонек.
— Нет-нет, — с достоинством ответила она. — Я просто хочу снова жить здесь. — Помедлив, она добавила: — Друзья мне посоветовали… — Она откашлялась и медленно начала заново, словно обдумывая каждое слово: — Если бы я была британской подданной, я бы могла рассчитывать на вашу помощь, не правда ли?
Генеральный консул рассмеялся и хлопнул в ладоши.
— Моя дорогая миссис Рюте! Вы не можете менять свое подданство, как вам заблагорассудится! — И, посерьезнев, продолжил: — Даже если бы и была такая возможность, это не так-то просто было бы осуществить.
