Когда они уже стояли перед мощными воротами, в которые Баргаш возжелал въезжать на слоне, Эмили на миг заколебалась — но тут же шагнула вперед, увлекая с собою детей. Стража смотрела на них не хмуро, а скорее внимательно, пристально.
— Ас-саламу алейкум, — вздернув подбородок, приветливо произнесла она, однако с оттенком надменности и княжеской гордости. — Эмили Рюте, урожденная принцесса Салима бинт-Саид желает видеть султана сейида Баргаша ибн-Саида. По личному делу как подданная Германской империи и как сестра его высочества прошу аудиенции для себя и моих детей, благородных племянника султана и племянниц.
— Ва-алейкум ас-салам, — ответствовал один из стражей ворот, явно смущенный. Но все-таки поклонился, попросил ее подождать немного и исчез за воротами.
Некоторое время они ждали — под палящим солнцем, как нищие , злобно подумала Эмили, не сводя взгляда со стражников. Украдкой Тони и Роза носовыми платочками вытирали капли пота со лба; их летние платья были слишком теплыми для Занзибара, а тень от шляп и зонтиков не спасала.
Наконец ворота открылись. Страж приоткрыл их настолько, что пройти они могли только гуськом.
— Входите же… — И, поколебавшись, он прибавил: — Принцесса Салима.
Громыхнув, ворота за ними захлопнулись.
А во дворе их ожидал личный слуга султана, выглядевший не менее смущенным, чем страж ворот.
— Ас-саламу алейкум, принцесса Салима, — поклонился он. — Мне доложили, что вы пришли поговорить с благородным султаном сейидом Баргашем ибн-Саидом.
— Ва-алейкум ас-салам, — отвечала Эмили. — Да, это так. Скажи ему, что его сестра, которую он не видел долгие годы, явилась сюда, чтобы представить ему его племянника и племянниц.
— Слушаюсь, — сказал слуга с поклоном и торопливо удалился.
С удивлением рассматривали дети гигантский внутренний двор с тремя опоясывающими его галереями, вымощенный отполированным камнем. Здесь было призрачно пусто и тихо — никакого сравнения с шумом и гамом, суетой и бурной жизнью, какие царили во всех дворцах, где бы она ни жила в детстве и так хорошо помнила.
Как будто бы он построил этот дворец не для того, чтобы жить в нем, а для того, чтобы показать всему свету, какой он могущественный и как богат. Чтобы каждый, кто его навещает, чувствовал себя маленьким и ничтожным и взирал на него с восхищением.
С ностальгией вспомнила Эмили бенджиле в Мтони, большой деревянный балкон, выходящий на море, где давал аудиенции ее отец. Каждый, кто приходил и хотел с ним поговорить, сначала получал кофе или шербет — будь это простой крестьянин или оборванный нищий.
Честь, которую Баргаш даже не соизволил оказать нам.
Мтони — дом, где она родилась и провела первые годы жизни. Эмили вдруг овладела гложущая тоска по родному гнезду, ей так захотелось увидеть его еще раз. Если еще будет время.
— Здесь, как в сказке, — вырвалось у Тони, которая вместе с братом немного прошлась, чтобы хорошенько все осмотреть. Каменные резные балюстрады, похожие на плетеное кружево, роскошные узоры на резных деревянных дверях, прекрасные деревянные лестницы с выточенными столбами, причудливо изогнутые оконные арки и столь мощные, как и изящные фонари с разноцветными стеклами, от которых в темноте наверняка исходил волшебный свет.
— И действительно, — согласился с ней Саид. — Дворец по праву получил свое имя. Это — настоящий Дом чудес .
— Мама, — шепнула Роза и, дернув ее за рукав, подбородком указала на одну из галерей второго этажа, как раз напротив того места, где они стояли.
Одна дверь там слегка приоткрылась, и к перилам порхнули три фигуры, закутанные в черное; наклонившись вниз, они принялись махать. Эмили уже поднимала руку, чтобы ответить, но откуда-то донеслось хлопанье дверей, и женщины испуганно отпрянули от перил, в одно мгновение исчезнув за дверью, откуда только что появились.
По галерее первого этажа к ним шел личный слуга султана, лицо его было красное, взгляд упирался в пол.
— Всеподданеейше прошу прощения, принцесса Салима, — начал он, едва приблизившись и отвешивая глубокий поклон, не глядя на нее. — Но благородный сейид султан Баргаш ибн-Саид приносит свои извинения. Он не может принять вас. — Он склонился еще ниже и заторопился прочь. Эмили понадобилось две секунды, чтобы взять себя в руки.
