Берлин, май 1885 года
Часы размеренно тикали в тишине позднего вечера. Добротный звук, соответствующий солидной комнате, где стояла тяжелая мебель из темного полированного дерева, а на стенах висели картины в рамах. Почти уютно. А между тем здесь работал не кто иной, как могущественнейший в Германской империи человек.
Канцлер Отто фон Бисмарк, оглядывая стол, заваленный письмами и докладными записками, задумчиво поглаживал косточками пальцев свои пышные белые усы.
В июне прошлого года он получил письмо от фрау Эмили Рюте, в котором она почтительно просила его об аудиенции — с просьбой поддержать ее как германскую подданную с претензиями к султану Занзибара.
Для Бисмарка дело Рюте был не внове. Еще ее покойный супруг обращался к нему, тогда канцлеру Северогерманского союза, с просьбой помочь отстоять его, Генриха Рюте, права на Занзибаре; затянувшуюся тяжбу вдовы Рюте за наследство и право возвращения на Занзибар канцлер тоже не оставлял без внимания. И то, как настойчиво эта дама рассылала прошения в адрес всех высокопоставленных и влиятельных лиц в течение многих лет как в Германии, так и за границей, не упустила она и возможности направить письмо и германскому кайзеру. Канцлер размышлял, должно ли ему счесть притязания фрау Рюте неправомерными или же, наоборот, справедливыми. Его одолевали сомнения — точно такие же, как и общественность, и прессу. Однако он был готов — в определенных дипломатических рамках — поддержать ее просьбу, хотя бы только из гуманизма. До сих пор эта просьба была делом приватным; между тем Бисмарк начинал менять свою точку зрения.
«Если мой брат увидит, — писала фрау Рюте в письме к канцлеру, — что Германия, родина моих детей, принимает нашу сторону, то появилась бы возможность не только признать действительными мои права на наследство, но и моя скромная персона, обладающая знанием европейской действительности, могла бы принести определенную пользу моим немецким соотечественникам».
Эта запомнившаяся ему фраза побудила его пересмотреть дело Рюте, и потому сегодня оно лежало у него на столе.
Не только Германская империя — вся Европа переживала экономический кризис. В то время как индустриализация бурно развивалась и предприятия производили все больше товаров, рынки, куда эти товары поступали, сокращались. Следовало искать новые рынки сбыта, и единственным континентом, куда еще не поступали европейские товары, была Африка. Научные экспедиции последних двух десятилетий, возглавляемые Ливингстоном и Стенли, Бертоном и Спиком, не только широко исследовали этот континент и составили подробные карты, но и доказали, что в недрах черного континента таятся несметные сокровища. Сырье было легкодоступно, рабочая сила дешева, но в первую очередь — Африка обещала стать единственным гигантским рынком сбыта европейских товаров. А в сочетании с плодами цивилизации, с товарами европейских заводов, фабрик и мастерских можно было превосходным образом экспортировать туда заодно и плоды европейской цивилизации и даже христианскую веру. Таким образом, можно было не только получить огромную прибыль, но и дальше пребывать в согласии с совестью, что содеяно хорошее дело.
Великобритания давно положила начало колониальным завоеваниям, а три года назад оккупировала Египет; Франция заняла Тунис; Италия прочно обосновалась в Эритрее; и даже крошечная Бельгия владела колонией в Африке. Мировая гонка за приз — Африку — началась. Поэтому то был вопрос лишь времени, когда же в Германской империи возвысят голос те, кто тоже требовал владений в Африке, дабы не отставать от других государств.
До сих пор давление на Бисмарка не находило в нем никакого отклика. Он был противником колониальной политики (и даже как-то публично заявил, что «до тех пор, пока он канцлер, в Германии не будет никакой колониальной политики»). Он считал, что гораздо важнее укреплять власть в Европе и расширять собственные границы. Однако Бисмарк признавал, что экономика Германии нуждается в колониях, а экономическому подъему он не желал ставить палки в колеса. Некоторые области на востоке и юго-западе Африки Германия взяла под свое покровительство, и Германско-Восточноафриканская компания уже подписала «Договор о защите» с вождями нескольких племен на побережье Восточной Африки.
