При этих словах Эр криво усмехнулся.
— Кому-то Плавт кажется отвратительной плесенью, покрывающей дно мирового океана. А его бактерии, постоянно следуя за градиентом любого возмущения, очень быстро собираются воедино и реагируют на малейшие изменения среды обитания, адаптируются к ним, будучи пространственно единой, сложной системой.
Ута кивнула:
— Данные экспериментов над Плавтом, выращенным в нашем Океанариуме, свидетельствуют о способности каждого сегмента, центрированного вокруг церебры, каким-то образом фиксировать все движения таких же соседних сегментов. И затем вести себя аналогично. Даже при условии помещения сегментов в разные бассейны.
— Я тебе скажу больше! — Подхватил Эр. — Они реагируют на возмущения участков себе подобной материи, удаленных на большие расстояния. Очень большие, Ута.
Она понимала, к чему клонит шеф, и в ней боролись два чувства. Здравый скепсис ученого и азарт искателя. Азарт, воспитанный в душе Уты всей ее прошлой жизнью военного специалиста-розыскника.
— А когда это вообще началось? — Тихо спросила она.
Эр не ответил. Просто раскрыл мантию мезоподы и послал на нее серию мыслеобразов.
Тонкий, острый дождь, испещривший длинными штрихами серое осеннее небо, и под ним южане, с десяток, все в плащах-дождевиках, копаются в груде слизистого, вяло шевелящегося буро-серебристого киселя.
В недрах отвратительной массы постепенно обозначаются фрагменты тела. Еще один пловец-агр, очевидно, угодивший в слизистый мешок-ловушку и не сумевший выбраться, задохнувшийся в массе донного слизистого планктона, микроводорослей и чего-то еще, похожего на красно-коричневые полипы. Красные, видимо, от крови южанина…
— Говорят, горные духи, праотцы рефлексоров, во времена Первой Истории Отчизны одолели всех своих мистических недругов, лишив их разума, — усмехнулся Эр. — Агрские ученые показывали мне двуглава, забавную рыбку с рудиментарной головой вместо хвоста, косяки которых прежде в изобилии встречались у южного побережья. У контрольной рыбки медицинскими методами удаляли часть спинного мозга, так что она могла двигаться как прежде, но при этом теряла способность ориентироваться по окружающему ее магнитному полю. Такого двуглава запускали внутрь косяка, и он немедля принимался крутиться на месте, точно безумный.
— «Безумный» здесь — ключевое слово, — заметила Ута, и Эр заговорщицки ей подмигнул.
— Двуглав крутился как болотный паук-вертячка. Но следом за ним вдруг начинал крутиться и весь косяк! Агры видят в этом глубокий смысл и поучительную аналогию. А я — всего лишь наш Центральный Штаб в пору годичных итоговых проверок, — махнул рукой рефлексор.
— Это только лишний раз доказывает, сколь невелика разница между разумными и безмозглыми, — пожала плечами Ута.
— Мы говорили об этом городе… А иногда мне кажется, что вообще все мы, разумные, суть один беспокойный, кишащий на поверхности планеты Плавт, — ответил Эр.
И в этих словах шефа Ута вдруг явственно ощутила горечь цветочного аромата кружевниц, растущих на солончаках Ильма. Горечь и соль, забытый вкус слез ее детства — времени жизни, о котором ей меньше всего хотелось сейчас вспоминать.
Шесть дней до Сингулярности
Строительный Альянс, Восточный океанический сектор
Система Кэан, планета Отчизна
Когда она впервые услышала Зов, Ута снова, теперь уже привычно, задержалась возле Океанариума — крупнейшего морского бассейна державы.
К тому времени Плавт, сотканный из фрагментов, выловленных в самых разных областях океана и сросшихся друг с другом в сложных и причудливых формах, тем не менее, распространился уже на большую часть дна.
В качестве пищи Плавт получал донные формы личинок краснобрюха, рачков, мелких моллюсков и различные соединения серы — их выбросы характерны для подводных вулканов. Вулканическую активность в нескольких точках бассейна также симулировали при помощи мощных нагревателей.
Насколько эффективно в действительности они питали эту чудовищную колонию бактерий, Уте было трудно судить. Но Плавт рос, множился и самое главное — Ута не могла отделаться от ощущения, что с некоторых пор он принялся наблюдать за ней.
