Он говорит то, что я хочу услышать. Он именно такой, какого я хотела бы видеть рядом с собой. Опасность, черт побери, Мирка! Еще секунда — и ты пропадешь».
Она открыла глаза.
Он смотрел на нее.
— А я раньше рекламировала эти ваши дурацкие колготки, — хихикнула она смущенно. — Потом стало тошно. Я сама изменилась. Стала вычурной и пошлой. Но потом все изменилось. Увы, случилось несчастье с моей подругой. Той, помните? Про которую я вам говорила… И я переменила свою жизнь. Теперь мне не видать никаких дорогих колготок как своих ушей. И я счастлива… То есть получается, что я построила собственное счастье на чужой беде? Так?
— Иногда это случается, — развел он руками. — Чужая беда ведет к прозрению.
— Но я правда хочу снова увидеть ее счастливой!
— Вы просто хороший и добрый человек, Амира. Видимо, очень любите свою подругу.
— Да. Она совершила глупость, потому что… Так вышло. Она вышла замуж по расчету. Кажется, она любила кого-то другого.
Он насупился. Его пальцы катали по столу хлебный шарик, туда-сюда, с таким увлечением, точно не было ничего интереснее.
— Но эта ситуация банальна, — сказал он тихо. — И примитивна… Увы. Вы хотите, чтобы женщина стала счастливой, после того как она предала любовь?
— Там все было не так, — принялась оправдывать подругу Амира. — Она не хочет вспоминать об этом…
— Потому что ей стыдно, — зло сказал он. — Знаете, Амира, иногда люди не думают о чужой боли. Им куда важнее собственное самочувствие. Они даже не утруждают себя просто выслушать другого человека… Я боюсь, вашей подруге нельзя помочь. Она сама выбрала стезю. Так что вы ничего не можете исправить…
Он остановил себя. В самом деле, почему он с ней так разговаривает? В чем виновата эта девушка?
Его голос резок. Он словно отчитывает ее за что-то…
— Простите, — сказал он, смягчая интонацию. — Я просто знаю таких женщин… Если бы я мог выбирать, я бы выбрал как раз тех, которые не изображают из себя раненых птиц. Может быть, они пошлы, вульгарны, да, может быть, они акулы… Но они откровенны. И ты знаешь, что тебя ждет.
Он замолчал.
Амира сидела притихшая. Сначала в ее душе поднялась целая буря, обида за Ритку, смешанная с возмущением, — почему он так о ней говорит? Но, успокоившись, она рассудила здраво: Ритка здесь ни при чем. Сергей же с ней не знаком. Просто его кто-то обидел. Сильно. Какая-то глупая баба, которая не удосужилась понять, что за счастье ей привалило.
Впрочем, она его не знает. Да и не надо пока… Амира вдруг поняла, что ей куда приятнее сейчас побыть в розовом облаке иллюзий.
В конце концов, это только случайная встреча…
Может быть, первая и последняя…
За окнами тихо шуршал дождь.
— Первый, — улыбнулась Амира. — Вы понимаете? Это первый дождь! Первый в этом году!
Рита стояла у окна, прислушиваясь к дыханию дождя. Она только что уложила спать Ника и Артема. Из комнаты матери лился еще свет — она читала перед сном.
Дождь тихо бродил под окнами. Ромео… «Что значит имя?» «О, — усмехнулась Рита, — теперь я знаю. Оно очень много значит. Глупенькая Джульетта, ты была так счастлива, что даже не успела познать эту разницу! Скажем, его звали бы не Ромео, а Тибальдом… Вот такая разница. Ощутимая…»
За спиной тихо скрипнула дверь. Рита вздрогнула.
— Ритуля?
Он сказал это своим обычным вкрадчивым голосом.
«Боже, как я ненавижу, когда он так говорит, — поежилась Рита. — И это имя дурацкое… Ритуля…»
Ее плечи почувствовали прикосновение его холодных рук. Она хотела отстраниться, но превозмогла это желание.
От него пахло спиртным.
Как грустно…
— Что хочется курить, — прошептала она едва слышно припев из глупенькой песенки. Он услышал.
— Ку-рить?
Глупо хохотнув, он достал пачку «Кента». Протянул ей.
— Пепельницу принести?
Она кивнула.
Так она хотя бы выиграет время. Ровно пять минут. Столько уходит на выкуривание сигареты.
Он исчез. Она успела поймать в его глазах выражение радости — радости ожидания, предвкушения, и ее передернуло от острой ненависти и жалости к себе.
«Я это заслужила, — подумала она, закуривая. — Именно так…»
«Надо же расплачиваться… за улыбку Бога, — усмехнулась она про себя, вспомнив слова Амиры. — Иным и такой малости не достается…»
