— Нет, — покачала она головой.
— Ну, как хотите…
Вдали показался трамвай.
— Слава Богу, — выдохнула Маша.
Они с «рыбаком» были одни в пустом вагоне.
И вышли, как ни странно, на одной остановке. Маша отметила про себя эту странность — она жила в центре города. Никаких рек. Прорубей. И дач, кстати, тоже…
Может быть, он возвращается?
Она почти подошла к дому, когда за спиной прозвучал голос, показавшийся ей знакомым:
— Ну вот, моя ночная бабочка… Пришел момент, когда нам с тобой пора и познакомиться!
Она вздрогнула, медленно обернулась.
— Что вы…
Договорить она не успела.
Мир закрыли тучи. Мир закрыл мрак…
«Господи, — успела подумать Маша, погружаясь в облако боли, — и откуда их так много набежало, этих туч…»
Глава двенадцатая
ПРОЩАНИЕ
«Все это происходит не со мной, — думала Рита. — Этого просто не может происходить со мной. Это нелепо…»
Мелкий дождь заставил собравшихся на кладбище раскрыть зонты. Только Рита стояла, не замечая дождя. Ее просто здесь не было.
Было только Ритино горе, и оболочка этого горя… Физическая и в то же время ничего не ощущающая.
— Рита…
Она даже не поняла, что это ее зовут. За эти три дня она устала так сильно, что чувства отупели. Все чувства… Слух, обоняние, осязание… Но она была благодарна за это. Сейчас ей и не хотелось остроты ощущений. Это ее просто убило бы… Как Машу. Раздавило, расплющило…
— Рита…
На плечо легла рука. Рита попыталась освободиться сначала от этой тяжести, но все-таки пересилила себя, обернулась.
Виктор стоял, смотря на нее с болью и состраданием.
— Да, — прошептала Рита. — Вот такие дела… — Она беспомощно развела руками — все слова казались сейчас пустыми.
Он пожал ей руку и понимающе кивнул.
Кто-то из Машиных старых знакомых говорил о ней теплые слова. Рита не могла сосредоточиться, до нее долетали только обрывки фраз: «светлая душа… прекрасный человек… нам будет не хватать…».
«Да разве в этом дело? — подумала она вдруг и удивилась ясности этой мысли. — Дело в том, что она была живая. А теперь…»
«Нет», — запретила она себе думать дальше.
Потом она подумала: хорошо, что нет Артема, он еще болеет… Как бы он это все перенес?
А потом подумала: плохо, что рядом нет Сережи. С ним ей было бы легче. Но он не захотел сюда пойти…
— Рита, пойдем. Все уже кончилось, — проговорил Виктор.
Она встрепенулась, возвращаясь из плена собственных воспоминаний.
Народ уже начинал расходиться.
— Еще минуту, — попросила она.
Он остался, покорный. Сел на лавочку немного поодаль, чтобы не мешать ей.
Она подошла к свеженасыпанному холмику. Опустилась на колени.
— Вот так, Машка, — прошептала она. — Все в высшей степени подло и нелепо… Я буду скучать без тебя. Очень. Я… тебя люблю, Машка. И буду помнить тебя всегда…
Она поднялась, положила букетик незабудок и подошла к Виктору.
— Теперь все, — сказала она ему. — Можно идти…
Он, ничего не говоря, молча поднялся.
Уже на выходе она снова оглянулась, точно надеясь, что Машка передумает умирать, встанет и пойдет вместе с ней.
Виктору показалось, что она сейчас заплачет. Но ее глаза были сухими.
Они подошли к его машине.
— Спасибо, что ты пришел, — проговорила она. — Одной мне было бы совсем невмоготу…
Уже в машине она проговорила задумчиво:
— Почему мне все люди сейчас кажутся черными?
— Не знаю, — ответил он. Просто, чтобы разбить ее одиночество.
— Впрочем, я и сама себе сейчас кажусь черной, — продолжала она. — Как ворона… Странно, правда?
Он только пожал плечами, так и не найдя нужных слов.
Они замолчали.
Рита сидела, сложив руки на коленях, как школьница. Спина была выпрямлена, а глаза смотрели вдаль. Только Виктор догадывался, что она сейчас не видит ничего. Только черную пропасть, в которой иногда пропадают люди.
Он знал, что сейчас все слова тоже унесет ветер в эту черную дыру-пропасть, не дав им достигнуть Ритиного слуха.
Они подъехали к Ритиному дому.
На скамейке перед домом сидел человек. Виктор догадался, кто он, по описанию и по участившемуся пульсу. Дыхание перехватило. На минуту их глаза встретились.
Рита открыла дверцу, вышла и проговорила еще раз:
— Спасибо…
Безжизненными, сухими губами она дотронулась до его щеки.
