Да и Римма сначала не обращала на Марину никакого внимания. Так, краем сознания отметила тайное обожание и едва усмехнулась про себя, незаметно…
В то время разница в возрасте была еще ощутима… Это сейчас восемь лет кажутся ерундой, когда уже знаешь, как быстро пролетают годы… А тогда двадцатипятилетняя Римма смотрела на семнадцатилетнюю девочку Марину снисходительно.
Но однажды она сама заговорила с ней.
Это случилось в перерыв. Римма стояла и курила длинную коричневую сигарету. Такую же изящную, как она сама… Марина вышла и хотела уже пройти мимо, как вдруг Римма произнесла:
— Как мне надоели эти дурацкие сентенции толстой коровы! Можно подумать, что она петрит в магии больше нас.
Марина остановилась и осторожно оглянулась. Римма была совершенно одна, и сначала Марине показалось, что она говорит сама с собой.
Она даже хотела продолжить путь, но Римма сказала, уже явно обращаясь к ней:
— Говорят, есть какой-то типус… Вот он знает все. Правда, уроки у него дорогие. Ну так овчинка выделки стоит… А с госпожой Араной мы ничего не поимеем, кроме опустевшего кошелька… Ты как смотришь?
Марина пожала плечами, все еще не веря своему счастью.
— Хочешь сигарету? — поинтересовалась «Клеопатра».
— Хочу, — кивнула Марина.
Она никогда не курила, но признаться в этом предмету своего восхищения? Ни-ког-да…
«В конце концов, должна же я когда-то начать…»
Она затянулась слишком глубоко, закашлялась. Голова немного кружилась, но стало весело.
Сигареты были с легким ментоловым вкусом.
— Так ты мне не ответила, — напомнила Римма. — Тебя устраивает этот кретинский шабаш?
— Нет, — ответила Марина. Не то чтобы она была согласна с Риммой. Просто ей хотелось соглашаться с ней во всем.
— Я долго на тебя смотрю… В тебе точно что-то есть, — сказала Римма. — Мне кажется, что твои способности надо развивать.
— Но как?
— Если ты согласна, я завтра позвоню Маю, — сказала Римма, переходя на осторожный шепот. — Договорюсь с ним о встрече… А там посмотрим. Если он возьмет нас в ученики… — Она недоговорила, многозначительно смотря в открытые двери, как будто это были не просто входные двери, а дверь в другой мир. Волшебный мир…
Ее волнение передалось и Марине.
«Как было бы хорошо, если бы нас взяли!» — подумала она тогда. Не потому, что ей так уж хотелось стать магом высшей ступени. Ей этого совсем не хотелось…
Нет, ее куда больше манила перспектива их с Риммой дружбы. «Только бы она позвонила», — думала она.
Римма ей позвонила. Через два дня…
Видеть теперь Римму с опущенными плечами, раздавленную было непереносимо. Так же как увидеть себя в треснутом зеркале. Или встретиться лицом к лицу с неминуемой старостью…
Для Марины внешность всегда была главным оружием. Поэтому старость, неизбежно приводящая с собой другую внешность, Марину пугала. Когда она еще верила в магию, она наивно полагала, что сможет остановить время. Пусть все вокруг становятся морщинистыми, толстыми — ей это не грозит. Но однажды она обнаружила морщинки возле глаз, и это повергло ее в шок.
Она никогда не забудет этого ужасного открытия! Жизнь меняется. Хуже — жизнь меняет ее.
Старость казалась Марине страшным унижением.
«Я не хочу быть униженной», — сказала себе Марина. И пошла на курсы визажа. Спустя некоторое время она достигла совершенства в «магии изменения внешности». Она могла посвящать этому занятию ежедневно по два часа, а то и больше. Ее глаза становились яркими, как звезды, губы розовыми, как лепестки, и постепенно она научилась достигать потрясающего эффекта даже с этими ужасными морщинами… Их просто не было.
Так Марина научилась убегать от старости…
И вот теперь она столкнулась с чем-то опасным, потому что не было никаких косметических средств, чтобы справиться с Римминым состоянием. Скрыть его от чужих глаз. Победить это новое унижение.
Старость духовная…
Это была не просто Риммина беда. Это была прямая и явная угроза Марине. Ее благополучию, за которое она боролась так долго и истово.
В конце концов, не случайно ведь в ее голову явились воспоминания о магическо-эзотерической школе!
— Римма, — сказала она деланно-веселым голосом, — а ты Мая помнишь? Как мы к нему ходили…
