— «Вниз по теченью, вниз по теченью неба…» — пел по радио грустный женский хрустальный голосок.
— «Гуляют девки и гуляют мужики…» — продолжали там, на улице, блеять голоса «жизни».
— Ты сам видишь, — прошептала тишина голосом Тани. — Смерть прекрасна. Она утонченна. Возвышенна. Жизнь не принадлежит тебе, так возьми в свои ладони…
— Доброй ночи вам, мои бессонные друзья, — заговорил голос по радио. — Это я, ваша ночная бабочка. Ваша Марго.
Сергей поднялся с кресла, подошел поближе. Увеличил громкость. Словно пытался удержаться. Схватиться за этот нежный, хрипловатый голос. Как за жизнь. Как утопающий за соломинку.
— Сегодня я задумалась, кстати, о ночных бабочках… Грустная история, друзья мои! Живут они всего одну ночь. Если им не встретится на их коротком жизненном пути яркий свет лампы. Я подумала: почему эти глупышки летят на ее свет? Как вы думаете, знают ли они, что последует за коротким мигом счастья? Блеск, вспышка, ослепление — и гибель… Они обжигают свои крылышки. Они погибают… И все-таки ночная бабочка никогда не откажется от последнего полета. Странно! Может быть, они думают, что лампа — это луна? Или — солнце? Я не могу объяснить этого. Я тоже ночная бабочка. Лечу к солнцу, но потом понимаю, что это только лампа дневного света… «Уже поздно, — говорю я себе, видя, как сгорают мои хрупкие крылья. — Надо было думать раньше…» Кажется, я плохо рассказываю вам о своих чувствах. Но куда мне, косноязычному земному Икару? «Пинк Флойд»…
Заиграла музыка, и голос ее растворился.
Сергей стоял, всматриваясь в ночь, словно пытался увидеть ее в темноте. Маленькую бабочку с чудесными крыльями. Прекрасного «косноязычного Икара», летящего слишком близко к солнцу.
И ее голос, и музыка были гармоничны и — оставляли место для него.
Он закрыл глаза.
«Кто ты, — спрашивал он пустоту. — Как ты выглядишь? Почему твои мысли такие грустные?»
Он потянулся к мобильнику, лежащему на столике.
Отдернул руку, встретившись глазами с Таниными, на фотографии. Она смотрела так, что по коже пробежали мурашки. На мгновение ему даже показалось, что ее глаза сузились. «Не звони», — приказывала Таня с жестокой неумолимостью.
Он положил телефон обратно. Замер.
— Вот так, друзья мои, — грустно проговорила Марго. — Я недавно обнаружила, что все красивые мелодии печальны. Почему? Давайте поговорим об этом. И — о ночных бабочках. Может быть, кто-нибудь из вас такая же ночная бабочка? Вместе мы придумаем, как нам долететь до солнца и не спалить наши крылышки…
Он усмехнулся этим словам, пытаясь защититься от их доверчивой и ясной простоты с помощью иронии.
Долетим-с… Вопрос только — каково оно, это самое солнце?
Ему захотелось набрать номер, прямо сейчас. Немедленно. Сказать ей, этой девушке, чей голос так притягателен, а душа — наивна и немного напугана, как у ребенка, заблудившегося в темном городе: «Здравствуй, это я… Давай сделаем так — я возьму тебя за руку и постараюсь удержать, когда ты захочешь приблизиться к палящему солнцу слишком близко. Так близко, что оно спалит твои крылья… Я удержу тебя, чтобы их сохранить».
Но черт побери, он же не ребенок! Он уже знает цену словам — «мысль изреченная есть ложь»… Люди прекрасно научились скрывать истинное лицо за нагромождением красивых фраз. «Брось, друг, не надо вести себя как последний кретин…»
Эта девушка просто еще одна восковая фигура в музее. Не более того…
Он бросил трубку-телефон.
Прошел на кухню. Туда не долетал ее голос. Тишина. И в этой тишине журчание воды из-под крана вернуло его к реальности. К тому самому восприятию мира, когда становится ясно — все неизменно. Секунды превращаются в минуты, минуты в часы, часы в дни и так далее… Не успеешь оглянуться — мир треснул. Приблизилась финишная ленточка…
И он будет так же никому не нужен, как теперь…
— Последний романтик, — пробормотал он и швырнул стакан, наполненный водой, об стену. — В мире нет ничего чистого. Даже вода с хлоркой…
Звонок в дверь. Он поднял голову, удивленно глядя в сторону коридора. Стрелки на часах-будильнике показывали половину первого.
Ночи…
Он осторожно подошел к двери, посмотрел в глазок.
