Он прошел в комнату.
— Свеча… Задушевные рыдания Гилмора… Банально ты отмечаешь день рождения! Могла бы напиться как следует, выйти на улицу, поколотить пару гоблинов и разбить парочку витрин! Потом тебя забрали бы в трезвяк или в милицию — и тогда ты навеки запомнила бы день своего рождения! А так… Кстати, почему ты не разворачиваешь подарок? Я старался…
Она послушно освободила от шуршащей бумаги его дар. Книга. «Клайв Степл Льюис. Хроники Нарнии», — прочла она и возмущенно уставилась на его довольную физиономию.
— Это же детская книга… Детская!
— Ну? — самодовольно улыбнулся он. — А ты что читаешь? Какого-нибудь Кастанеду? Или старого зануду Ортега-и-Гассета? Не-е-ет… Это, Марго, для людей, помраченных рассудком. А нам с тобой надо хранить ясность мыслей и легкость дыхания. Чтобы остаться живыми. Ты как хочешь дальше — быть живой или жить мертвой?
— Да ну тебя!
Он сел в кресло и запел:
— «Только детские книги читать… Только детские думы лелеять… Все большое по ветру развеять… Из глубокой печали восстать…»
Его голос становился все тише, тише, а потом он начал расплываться, и Рита с ужасом поняла, что она засыпает.
— «Я от жизни смертельно устал… Ничего от нее не приемлю… Но люблю эту грешную землю, потому что иной не видал…»
Сон уводил ее от него — так же жестоко, как уводила его от нее всегда повседневность. О Боже!
— Нет, — пыталась она вырваться и проснуться, остаться рядом с ним. — Пожалуйста… Он мне нужен! — Понимая, что сейчас он исчезнет, исчезнет снова, погрузится в мир небытия, она крикнула, пытаясь остановить его, удержать, крикнула, чтобы проснуться: — Се-ре-жа!
* * *
Сережа!
Он вздрогнул.
Оглянувшись, спросил:
— Таня?
Тишина ответила ему.
«Глупо, — сказал он себе. — Как глупо…»
Но он же слышал голос! Его звали… И это была Таня, потому что…
«Потому что тебе так хочется, — усмехнулся он про себя. — Хочется, чтобы случилось чудо. Таня…»
Милая девочка с вечно вопросительным взглядом карих глаз. Кроткая и трогательная…
Таня. Танечка…
Он сжал губы, чтобы не позвать ее в ответ — из пустоты. Из вечной темноты.
Девятнадцатилетняя девочка, ушедшая в темноту. Они даже не успели попрощаться, хотя были рядом. Они должны были уйти вместе — почему же он остался?
Можно было говорить сколько угодно оправдательных фраз, но смысл их для него уже давно потерялся.
В тот холодный зимний день, когда девятнадцатилетняя девочка с толстой темной косой, наивная и трогательная в своей тургеневской провинциальности, ушла, унося с собой свет. Оставив вместо себя рядом с ним вечную ночь…
Сон ушел вместе с ее криком.
Он встал и прошел на кухню. Двор был освещен бледно-серебристым светом луны. Достав свой мобильник, Сергей набрал номер. И когда после нескольких долгих гудков прозвучал женский голос, дал отбой.
Сегодня ему не убежать от воспоминаний. Сегодня его «пожизненному строгому режиму» нет послаблений.
Один раз ему уже протянули руку помощи. Больше он не имеет на это права…
Глава четвертая
ПЕРВЫЕ ЛУЧИ СВЕТА
— Мы ненадолго, мама.
Они с Ником уже стояли одетые.
— Да хоть бы и надолго, — улыбнулась им Анна Владимировна. — Я как-нибудь без вас справлюсь с делами…
Ник сиял от счастья — и Рита испытала боль. «Бедные вы мои, бедные, — подумала она. — Живете без меня. Я вроде бы присутствую, но в виде нелепейшего фантома…»
Сегодня утром она подумала было заняться наборами — благо принесли работу. Но Ник посмотрел на нее такими несчастными глазами, что Рита устыдилась.
— А как же деньги? — попыталась она сопротивляться. — Это, между прочим, не просто мое желание — торчать за компьютером… Это наш с вами заработок.
— Деньги не главное в жизни, — по-взрослому сказал Ник.
И Рита согласилась с ним.
Потом еще позвонила Машка. Сообщила, что поменялась эфирами с Владиком, потому что некуда было деть приболевшего Артема, а поэтому она ждет их с Ником в гости.
Ник от перспективы пообщаться с верным другом так обрадовался, что Рита уже не могла пойти на попятную…
И вот они шли по улице, в руках был пакет, а в пакете болтался торт «Причуда» и коробка конфет. Потом они приобрели еще непременные «чупа-чупс», украшенные головами каких-то доисторических уродов, несколько пластинок детского «Орбита» и массу полезных, на взгляд Ника, вещиц.
