На борту корабля Дан внезапно оказался во власти ощущения сродни уже испытанному однажды. Тогда это было предчувствие смертельной опасности, грозившей ему самому, теперь же он уловил угрозу, нависшую над кем-то, кто ему близок. Владевшее им до старта радостное оживление улетучилось, сменившись подавленностью. Дан и сам не знал, стоит ли полагаться на это предчувствие, оно было слишком неопределенным. Глупо было бы сказать: «Давайте вернемся, так как мне кажется, что все это плохо кончится»? Абсурд! Он испытывал беспокойство и, не желая портить никому настроение своим мрачным видом, бесцельно слонялся по кораблю, затем улегся в каюте и погасил свет.
Виан был заперт в особой каюте, куда за весь перелет не заходил никто, кроме Вэрола.
Когда звездолет опустился в Шар-Гарё, по местному времени было три часа дня.
Виан на допросах сказал, что в секторе долговременных стоянок здешнего космопорта его ждет корабль и раз в четыре дня с четырех до пяти часов его будут вызывать по дальней связи; ответив на вызов, он и получит инструкции, что делать дальше, другой связи с харджерами у него нет. Относительно присутствия харджеров в самом городе он ответил, что опознавший Дана человек находился там по своим личным делам. Больше он ничего не знал. Харджеры приняли исчерпывающие меры предосторожности. Виан не знал кода для связи. Он был вынужден ждать, когда его вызовут. Можно было бы воспользоваться ментальным принуждением и заставить его действовать в своих интересах. Но в этом случае харджеры обязательно предварительно проверят его состояние. Это просто: его реакции были бы замедленны, что нельзя не заметить даже по дальней связи.
С учетом всего этого решено было отпустить Виана на все четыре стороны и не следить за его действиями. Однако, поскольку день их прибытия в Шар-Гар совпал с днем, когда харджеры предположительно должны были выйти на связь с Вианом, Вэрол рассудил, что целесообразно отпустить Виана после пяти часов, чтобы он смог связаться со своими лишь через четверо суток, когда их самих здесь уже не будет. Более трех дней им нечего делать в городе, тем более что Астрид управится со своими делами и за день.
Когда они спустились по трапу, Вэрол, шедший с Вианом поодаль от остальных, сказал:
— Я отпущу тебя в пять часов. Пока — едешь с нами.
Виан равнодушно кивнул, однако потом спросил:
— Думаешь, я сообщу, что человек с Харгота — ты и что в данный момент ты находишься в Шар-Гаре? Я этого не сделаю, иначе начнут на тебя охоту. Конечно, ты не обязан мне верить…
— Я тебе верю, — сказал Вэрол, — но все же побудь еще недолго с нами. По-моему, это не обременительно.
Он не хотел говорить, что заботится не о себе. С ними Нолла. Если харджеры и узнают, что дочь Магистра была в Шар-Гаре, то пусть уж после того, как она покинет город.
Вся компания отправилась в дом, где Вэрол с Даном жили до эпидемии. Отведя Виана в свою комнату, Вэрол ему запретил выходить, но запер на шифрозамок только двери на улицу.
Комната, прежде принадлежавшая Дану, поступила в распоряжение Ноллы, так как оттуда в окно открывался хороший вид на город. Дан перебрался в комнату, где ранее жил Виан. Астрид же прилегла в той, что находилась против дверей комнаты Вэрола, отведенной на пару часов Виану.
Час спустя Вэрол обнаружил Виана в коридоре.
— Почему ты здесь ходишь? — резко спросил Вэрол. — Я велел тебе сидеть в комнате.
— Я хочу пить и иду на кухню. Какая тебе разница, в комнате я или в кухне? И до пяти всего двадцать минут.
Вэрол не стал возражать, хотя имел в виду предупредить возможный контакт Виана с Даном; их встреча здесь, да еще наедине, без свидетелей, могла повлечь непредсказуемые последствия.
Ровно в пять часов Вэрол сказал на кухне Виану, безмятежно потягивающему консервированный сок майхолики:
— Идем, я отвезу тебя к кораблю, а дальше как знаешь.
Предварительно Вэрол велел Дану ждать его возвращения и ни в коем случае не выходить из дома. Он обоснованно полагал, что Нолла, используя свое влияние, может толкнуть Дана на любое безрассудство и отпускать их в город вдвоем неразумно.
