— Я готов. Что будем делать?
— Постараемся как-то добраться до космодрома. Сейчас мы глубоко под землей. Поверхность Харгота практически пуста: там лишь космодромы и сооружения защитной сети. Стартовые шахты есть и внизу, но их очень тщательно охраняют. Лучше проникнуть на космодром и захватить звездолет.
— Ты считаешь, что убраться с Харгота можно незаметно?
— Ну, не совсем. Однако, если отвлечь внимание… Словом, там будет видно. Идем. Держись сзади, но не отставай. Если устанешь скажи. Отвечать на вопросы, если таковые возникнут, буду я. На всякий случай имей в виду: нас вызвали в блок Q-7 на третьем уровне в помощь ремонтной группе.
— Там что-то ремонтируют?
— Ты же знаешь, когда я вру, то стараюсь не слишком уклоняться от истины… Пошли. И не озирайся с таким видом, будто ожидаешь нападения. Держись естественно.
— Улыбаться надо? — буркнул Дан.
— Тут не увеселительное заведение.
В этом Торвэн был прав.
Беглецы выскользнули в коридор. Торвэн шел уверенно и быстро. Видимо, он расчистил путь. Вскоре Торвэн остановился и тихо сказал:
— Впереди пост. Конец тюремного отсека. Мимо не пройти. Придется их убить, но надо узнать, когда смена. Новая смена начинает с проверки камер. Постой тут.
Вернулся он быстро.
— Нам повезло, смена через четыре часа. Идем.
Вступив в караульное помещение, Дан увидел на полу трупы харджеров.
— Не задерживайся, — торопил Торвэн, и Дан ускорил шаг.
Торвэн вызвал лифт.
— Пока мы никого не встретили, — заметил Дан, входя в кабину.
— А ты думал, тюремный отсек полон праздных гуляк? Все еще впереди. На Харготе сейчас ночь, но это не важно, особенно под землей.
— Сразу поднимемся на поверхность?
— К сожалению, нет, обычные лифты сообщаются только с ближайшим уровнем. А сквозные здесь контролируются.
— Но охрана тюремного блока тебе не помешала.
— Там были люди, а здесь мы можем столкнуться с аппаратурой. Мне удавалось расстраивать сложные электронные системы, а на простые устройства я не могу повлиять. Не стоит зря рисковать. Будем подниматься постепенно.
Встречные бросали на них равнодушные взгляды. Один раз, правда, кто-то спросил, куда они следуют, и Торвэн изложил заготовленную версию насчет срочного вызова. Его ответ подозрений не вызвал. Наконец они оказались на третьем уровне.
— Что дальше? — шепотом спросил Дан.
— Теперь любопытных придется убирать, — угрюмо ответил Торвэн. — Что-то новое изобретать некогда. Ты устал? Только честно.
— Совсем немного.
Дана сперва удивляло, что Торвэн избегал пускать в ход смертоносный дар Туманного Кольца, но, поразмыслив, он понял: оставленные на их пути трупы — это след, а чем следов меньше, тем больше шансов выбраться. Однако же с приближением к космодрому Торвэну приходилось использовать обруч. Они не знали ни кодов, ни правил доступа к звездолетам, а попытавшись получить нужную информацию через ментальные контакты, Торвэн убедился, что каждому из выбранных объектов известно слишком мало. Уже на самом космодроме Торвэн проделал то же, что и в Старом городе. В результате там началась беспорядочная стрельба, и внимание персонала было поглощено беспрецедентной стычкой между своими, благодаря чему беглецам удалось проникнуть на взлетную зону.
— Теперь присмотрим себе звездолет, — сказал Торвэн. — По-моему, погони пока нет, смена в тюремный блок не пришла. К тому же на трупах нет повреждений. Однако, когда обнаружится наше отсутствие, они, разумеется, свяжут одно с другим.
Воспользовавшись скоростным каром, они обследовали несколько звездолетов. Люк третьего перед ними открылся.
— Они считают себя здесь в полной безопасности, — заметил Торвэн. — Неосмотрительно оставлять корабль открытым.
— Ты уверен, что он пустой? — спросил Дан, нащупывая рукоятку бластера.
— Уверен. Нет биополей, — коротко пояснил Торвэн.
Торвэн направился в рубку, уселся в кресло, кивнул Дану на второе и сказал:
— Надо поговорить. Улететь отсюда так же сложно, как и прорваться сюда из космоса через защитную сеть. Корабль разнесут в клочья сразу же после старта, тем более что ответить на запрос нам нечего. Рассмотрим ситуацию без эмоций. Вдвоем нам не выбраться. А ты все равно не сможешь здесь ничего сделать. Значит, останусь я.
